Читаем Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века полностью

Таким образом, можно констатировать, что во второй половине 1750‐х – начале 1760‐х годов на страницах первых российских журналов активно обсуждаются не только вопросы воспитания и образования детей вообще, но и проблемы сословного – дворянского – образования. Прежде всего, в ряде текстов высказывались мысли о необходимости хорошего образования для дворянина. Постижение наук рассматривалось как необходимое условие для того, чтобы претендовать на высокие должности и, более того, для обладания самим дворянским статусом. В итоге некоторые авторы могли доходить чуть ли не до отрицания сословного деления общества и провозглашения равенства возможностей для занятия государственных должностей. Однако такие радикальные идеи должны были скорее служить стимулом для дворян преуспевать в учебе, чтобы тем самым оправдать свое привилегированное положение. Конечно, следует учитывать, что вдохновение для своих размышлений российские авторы явно черпали из произведений европейских сочинителей, на что указывало и появление на страницах журналов переводов. Однако некоторые авторы не только рассуждали о том, как следует воспитывать абстрактных дворян, но и демонстрировали критическое отношение к современной им российской действительности. И, как свидетельствуют документы, оно было не чуждо и тем, кто к началу 1760‐х годов определял внутреннюю политику империи.

<p>И. И. Шувалов и неудавшаяся реформа дворянского образования (1760–1762)</p>

Активное развитие сферы публичной коммуникации по времени совпадало с активизацией государственной политики в сфере образования. Такая политика не была результатом деятельности какого-то специализированного правительственного органа. Скорее она была результатом частичной реализации набора инициатив тех или иных акторов, имевших доступ к принятию властных решений.

Одним из них был Иван Иванович Шувалов. Родившийся в 1727 году в небогатой дворянской семье и получивший домашнее образование, он благодаря своим двоюродным братьям Петру Ивановичу и Александру Ивановичу Шуваловым был взят в 1742 году к императорскому двору пажом[387], где продолжил образование. Согласно отчету учителя пажей Иоганна Фрейслебена от 17 апреля 1748 года, И. И. Шувалов «совершенен во француском языке, изрядно говорит по-немецки, учил гисторию, географию, арифметику, геометрию и немного фортификации»[388]. В 1749 году Шувалов был пожалован из камер-пажей в камер-юнкеры. Как отмечал П. И. Бартенев, «с этих пор начинается придворное значение Шувалова или, как тогда говорили, случай его»[389]. Несмотря на возможности, которые давало его положение, юный фаворит не был склонен использовать милость императрицы для приобретения чинов, должностей и имений. В письме от 10 декабря 1757 года вице-канцлеру Михаилу Илларионовичу Воронцову он заявлял, что «рожден без самолюбия безмернаго, без желания к богатству, честям и знатности»[390]. При этом он счел возможным выбрать для себя роль покровителя образования, наук и искусств. Это выражалось не только в покровительстве отдельным персонам (А. П. Сумарокову и М. В. Ломоносову), но прежде всего в активной деятельности в сфере образовательной политики. Именно по инициативе Шувалова в 1755 году был учрежден Московский университет с двумя гимназиями, из которых одна была для дворян, а другая – для разночинцев[391]. Куратором нового университета и его полновластным руководителем стал сам Шувалов. В 1757 году по доношению Московского университета была учреждена Академия художеств в Санкт-Петербурге[392]. В 1758 году в дополнение к гимназиям при Московском университете сенатским указом были созданы дворянская и разночинская гимназии в Казани[393]. И Академия художеств, и казанские гимназии подчинялись Шувалову.

Конечно, в 1750‐х годах он не был единственным, кто выступал с инициативами в сфере образования. Так, М. В. Ломоносов при поддержке президента Петербургской академии наук гр. К. Г. Разумовского активно занимался развитием университета и гимназии, существовавших при Академии наук[394]. Гр. П. И. Шувалов выступал с инициативами в сфере военного образования, в результате чего в 1758 году была создана Соединенная артиллерийская и инженерная школа, находившаяся в его подчинении[395]. Также 25 октября 1759 года по инициативе гоф-маршала барона Карла Ефимовича Сиверса при императорском дворе был учрежден Пажеский корпус, предназначенный для воспитания и обучения пажей, набираемых из дворянских детей[396]. Однако именно И. И. Шувалов в 1760–1761 годах предпринял попытку провести масштабную образовательную реформу, которая должна была затронуть все дворянство России. Скорее всего, он решился на такой шаг благодаря тому, что со второй половины 1760 года находился на пике своего политического влияния[397].

В свой день рождения 1 ноября 1760 года И. И. Шувалов завершил работу над доношением, которое лично подал в Сенат 3 ноября этого же года. В нем заявлялось:

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология