Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века

В данном фрагменте можно было бы увидеть описание идеала всесословного образования. Однако выражение «дети знатных и убогих» не обязательно могло означать «дети дворян и недворян», в отличие, например, от выражения «дети благородных и подлородных». В сословном лексиконе XVIII века понятия «знатные» и «убогие» использовались и для описания внутрисословных градаций дворянства[378]. Порошинские училища, выпускники которых набирались «в армию Офицеры», несомненно были школами для дворян. Составив план обучения для одного дворянина, Порошин завершил свое сочинение изложением идеальной модели дворянского образования, которая должна была бы действовать в масштабах всей страны. Такая модель должна была охватывать всех дворян, подталкивая их к изучению «художеств и наук». Их карьерные перспективы следовало поставить в зависимость как от длительности обучения, так и от их личных способностей к овладению знаниями.

Вопросам дворянского воспитания и образования уделялось внимание и на страницах Трудолюбивой пчелы. А. П. Сумароков в статье «О несправедливых основаниях» предлагал довольно яркие сатирические рассуждения о том, что такое «знать по дворянски». Он с сарказмом отмечал, что это означало «знать столько, сколько благородному человеку пристойно, то есть мало и не основательно […]. Быть Историком, Математиком, Физиком, дворянину стыдно […] Похвально ни чево не знать, а всево похвальняе не знать и грамоте». Сумароков был не согласен с таким пониманием дворянской образованности и завершал статью восклицанием «Распространи Боже в России науки»[379].

Наиболее радикально А. П. Сумароков выразил свои идеалы организации образования в утопии «Сон щасливое общество». В идеальном обществе, согласно Сумарокову, «отроки по склонностям в обучение отдаются, люди совершеннаго возраста по способностям распределяются, а в начальники производятся по достоинству»[380]. При этом «дети тамо за отеческия прослуги не наказываются, а за услуги не награждаются. Не имеют тамо люди ни благородства, ни подлородства, и преимуществуют по чинам данным им по их достоинствам, и столько же права крестьянской имеет сын быть великим господином, сколько сын перьваго Вельможи. А сие подает охоту ко снисканию достоинства»[381].

Таким образом, начиная с утверждений о необходимости для дворянина хорошего образования, автор фактически завершал свои рассуждения отрицанием необходимости сословного деления общества. Главным критерием для занятия высокой позиции в социуме для Сумарокова становилось не происхождение человека, а его способности и успехи в учебе. Следует отметить, что он не был одинок в своем радикализме. Схожий подход можно было обнаружить в вышедшем в 1768 году утопическом романе Нума, или процветающий Рим М. М. Хераскова, занимавшего с 1763 года пост директора Московского университета[382]. Такие радикальные заявления, конечно, нельзя рассматривать как попытки идейного отрицания сословного строя: речь шла о поощрении развития дворянского образования, а не о ниспровержении привилегий дворянского сословия.

Нашла отражение данная тематика и в журналах, которые выходили в 1760‐е годы. В частности, в Свободных часах в майском номере за 1763 год было опубликовано «Письмо о высокомерии невеж»[383]. В том же году во втором номере Невинного упражнения, издававшегося в Москве, помещена «Сатира на невежд», где обличаются люди, претендующие на высокое положение в обществе только на основании своего знатного происхождения. Как и в Свободных часах, автора сатиры волновали не «невежды» вообще, а именно «невежды», занимавшие высокое положение в обществе[384].

При этом в публицистике раздавались и голоса, скептически относившиеся к излишнему увлечению дворянства науками. В июльском номере Ежемесячных сочинений за 1764 год были опубликованы «Письма» некоего «дворянина посольства», отправленные в 1760 году из Стамбула в Москву. Их автором был Михаил Иванович Прокудин-Горский[385]. В третьем письме «О дружестве, о турецких обыкновениях и о их науках» автор поместил рассуждения, из которых следовало, что для дворянства (провозглашаемого им опорой государства) были нужнее скорее соответствующая амбиция и хранение сословной должности, нежели излишние упражнения в постижении наук. Можно предположить, что овладение определенными науками должно было входить в должность дворянина. Тем не менее автор счел необходимым предостеречь от чрезмерного увлечения науками, которое могло привести к уничтожению того качества, которое и делало дворянина дворянином, то есть его честолюбия[386].