Читаем Идеал воспитания дворянства в Европе, XVII–XIX века полностью

В 1759 году начинают выходить два первых частных российских журнала: Праздное время в пользу употребленное и Трудолюбивая пчела. Первый издавался в 1759–1760 годах, его тираж 1759 года составил 600 экземпляров, 1760-го – 400 экземпляров[346]. Его издателями была группа «бывших кадетов Сухопутного шляхетского корпуса» и некоторые «из его преподавателей»[347]. Точный состав авторов Праздного времени установить сложно из‐за анонимности его статей. С полной уверенностью можно говорить об участии Петра Ивановича Пастухова, С. А. Порошина, А. П. Сумарокова[348]. Издателем Трудолюбивой пчелы, выходившей только в 1759 году, был Сумароков. Он планировал издать первый номер тиражом 1200 экземпляров, однако в предварительном счете, выставленном ему типографией, тираж был обозначен в 600 экземпляров. Сумароков этим не удовлетворился и потребовал, чтобы тираж был 800 экземпляров, что и было утверждено[349]. Основным автором журнала был сам Сумароков. Кроме того, материалы для журнала давали такие авторы и переводчики дворянского происхождения, как Сергей Иванович Глебов, Андрей Андреевич Нартов, Алексей Васильевич Нарышкин, Алексей Андреевич Ржевский, Г. В. Козицкий и С. В. Нарышкин, Г. А. Полетика[350].

Следует отметить, что некоторые из этих авторов-дворян были теснейшим образом связаны с властью в силу родственных и дружеских отношений с рядом вельмож. Так, Александр Романович Воронцов был сыном одного из главных политических деятелей рубежа 1750–1760‐х годов сенатора (с 1760 года) Романа Илларионовича Воронцова, Сергей Иванович Глебов – сыном генерал-поручика Ивана Федоровича Глебова, назначенного в 1760 году киевским губернатором[351], А. В. и С. В. Нарышкины – сыновьями бригадира Василия Васильевича Нарышкина, члена присутствия Военной конторы, С. А. Порошин – сын Андрея Ивановича Порошина, генерал-майора (с 1761 года)[352], главного командира Колывано-Воскресенских заводов, М. М. Херасков – пасынком кн. Никиты Юрьевича Трубецкого, генерал-прокурора Сената (1740–1760) и президента Военной коллегии (1760–1763). А. П. Сумарокову в конце 1750‐х годов покровительствовал Иван Иванович Шувалов, фаворит Елизаветы Петровны[353]. При этом Сумароков и Херасков занимали должности, связанные с государственной политикой в области культуры и образования: Сумароков с 1756 по 1761 год был директором русского театра, учрежденного указом Елизаветы Петровны[354], а Херасков с 1757 года руководил типографией при Московском университете[355].

Вместе с тем не стоит переоценивать степень влияния таких авторов на власть. Большинство из них не были причастны к принятию значимых решений, будь то раздача высоких чинов и должностей или определение курса имперской внутренней и внешней политики. Более того, такие авторы, как И. П. Елагин, И. Л. Голенищев-Кутузов, Г. В. Козицкий, Г. А. Полетика, А. А. Ржевский, едва ли могли выделяться среди основной массы дворянства и в силу положения своих родителей. Тем не менее их всех объединяло желание и готовность публиковать результаты своего интеллектуального творчества в новых журналах, то есть выступать с заявлениями в публичной сфере. И именно первые журналы позволяют зафиксировать круг авторов, по преимуществу обладавших дворянским статусом и готовых участвовать в создании дворянской культуры. Конечно, журнальные тиражи для многомиллионной империи были более чем скромными. Скорее всего, издатели, авторы и переводчики могли рассчитывать на интерес со стороны образованной публики, находившейся в основном в Петербурге и Москве. В определенной степени журналы должны были восприниматься ими как дополнительный канал влияния, через который можно было донести актуальные идеи и представления, в том числе и до людей, ответственных за принятие государственных решений. Таким образом, публикация могла быть не только выражением неких творческих порывов, но и актом коммуникации, совершаемым в расчете на определенное воздействие или отклик.

Одной из тем, которым уделялось внимание на страницах этих журналов, было должное воспитание детей[356], под которыми по преимуществу подразумевались мальчики. Во втором – февральском – номере Ежемесячных сочинений за 1755 год был напечатан указ об учреждении Московского университета и двух гимназий при нем[357]. В майском номере за тот же год были опубликованы переводные «Правила воспитания детей из первой части Патриота». Основная часть статьи была посвящена тому, как привить детям положительные моральные качества. При этом родителям рекомендовали «стараться особливо о обучении детей своих, по достатку, пристойным наукам»[358].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология