Читаем Языковеды, востоковеды, историки полностью

Но при анализе редкой энциклопедичности Петра Саввича бросаются в глаза две вещи. Первое – очень часто его интересы определялись давлением какихлибо внешних сил. В имении Колмогоровых нашли кусок зуба мамонта – заинтересовался археологией. Через своего профессора Д. Н. Ушакова, одновременно руководившего Московской диалектологической комиссией, попал на ее заседания – начал ездить в экспедиции. Всюду, куда его заносила судьба: на артиллерийских учениях, на бронепоезде, в листопрокатном цехе, на частых в 30-е гг. военных сборах, в эвакуации, – можно было найти что-то интересное и поучительное. Может быть, тогда, когда это все происходило, Петр Саввич и роптал на судьбу, но в «Автобиографии» по любому поводу преобладает чувство умиротворенности и самоутешения. Пожалуй, единственное исключение – период разгона НИЯз и перевода в лаборанты. А в других случаях: «В некотором отношении и этот период жизни (службу на бронепоезде. – В. А.) я вспоминаю с благодарностью»; «А ребята на заводе (“Серп и молот”. – В. А.) были хорошие, и я их вспоминаю с благодарностью». Большой интерес к жизни во всех ее проявлениях был интересом пассивным, исключая профессиональные области, где Кузнецов не боялся спорить с кем угодно, включая всесильного Марра. Кузнецов явно чувствовал, что не волен распоряжаться судьбой, но оставалось находить, как говорят японцы, «счастье среди несчастья» (тем более что самых больших несчастий он избежал).

Второе – его тянуло в большинстве случаев к познанию конкретных фактов, что, вероятно, было заложено в нем изначально. В гимназии учитель истории рассказал ученикам «о двух типах историков, из которых представители одного занимаются подготовкой фактического материала, анализом письменных источников, дешифровкой надписей, папирусов, клинописи и т. д., а другие – обобщениями социологического характера». Пете Кузнецову он «предсказывал будущность первого типа» (а Сереже Мусатову – второго). Петр Саввич впоследствии видел в этой характеристике «предвестие» профессии лингвиста, хотя лингвисты ведь занимаются и обобщениями, пусть не обязательно «социологического характера». Любовь к фактам у Кузнецова была всегда, но как раз в годы его вступления в науку о языке там начало цениться умение обобщать, к этому склонны были и некоторые из его учителей, особенно М. Н. Петерсон, и ученые, так или иначе оказавшие на него влияние: Н. Ф. Яковлев, Е. Д. Поливанов, Н. Трубецкой. А в коллективе, в котором оказался молодой ученый со времен НИЯз и который стал Московской фонологической школой, стремились именно к теоретичности. И Петру Саввичу пришлось учиться «заниматься обобщениями», возможно, вопреки своим склонностям.

В лингвистике ученого тоже привлекали самые разные темы, это свойство А. А. Реформатский в статье его памяти охарактеризовал как «разбросанность тем и интересов». В разные годы он изучал то бенгальский язык, то африканские языки суахили и ваи, а в Кудымкаре, тогда центре Коми-пермяцкого национального округа, он просто не мог пройти мимо коми-пермяцкого языка; почти по всем этим языкам у него есть печатные работы. Приходилось ему в разные годы заниматься и экспериментальной фонетикой, и психолингвистикой, и проблемой рационализации разговора телефонисток с абонентами, и подготовкой русской орфографической реформы, так и не реализованной из-за слишком большой радикальности. Много он занимался русской диалектологией, а в студенческие и аспирантские годы почти ежегодно ездил в экспедиции по изучению разных говоров (поездки в Нило-Сорскую пустынь, в архангельские и рязанские деревни были связаны с этим). К концу жизни он выступал и как активный сторонник математической лингвистки, опубликовав вместе с А. А. Реформатским и математиком А. А. Ляпуновым манифест, провозглашавший начало деятельности по машинному переводу. Но, безусловно, главной ареной его деятельности была фонология, в области которой он больше всего работал и был наиболее теоретичен.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии