Читаем Языковеды, востоковеды, историки полностью

Но более всего мы узнаем из записок об их авторе, русском интеллигенте, кончившем гимназию через полгода после Октября, уходившем в Красную армию в девятнадцатом и уезжавшем в эвакуацию в сорок первом, пережившем многие трудные годы и умершем в спокойное время, когда казалось, что в стране уже мало что может измениться. Автора мы постоянно видим как бы в двух измерениях: и как молодого человека, которого судьба бросает из стороны в сторону, и как рассудительного старика, подводящего итоги жизни. Впрочем, периоды жизни представлены с разной подробностью: мы много узнаем о детстве и юности автора, потом все больше скороговорки, а период после 1950 г. сводится к сухому перечню основных публикаций и выступлений. Может быть, уже сказывалась болезнь, но и событий в эти годы становилось все меньше: жизнь профессора вошла в спокойные берега. Во всем, кроме одного. В 1958 г. его сын Владимир Петрович, тогда студент, был арестован за участие в нелегальном кружке. Об этом я узнал далеко не сразу (в мои студенческие годы сын уже вернулся и женился на моей однокурснице), в воспоминаниях этого эпизода нет.

Биография самого Петра Саввича по меркам тех лет в целом оказалась скорее благополучной. Судьба не раз его берегла: в гражданскую войну получилось так, что его часть участвовала в боевых действиях всего один раз, во время «дела славистов» в 1934 г. аресты производились на основе списка знакомых, который заставили написать Н. Н. Дурново, а тот по каким-то причинам не указал Петра Саввича, в 1941 г. его не взяли на фронт по состоянию здоровья. Не сразу, но он нашел место в жизни и реализовал свои способности. Иначе получалось у многих его друзей и знакомых. Вот что он, например, пишет о своем гимназическом товарище: «Сергей Мусатов замечательный художник, но, к сожалению, родившийся слишком поздно. Он увлекался философией Владимира Соловьева. Пробить себе дорогу в жизнь он не сумел». Этот Мусатов, точнее, Ивашев-Мусатов, в итоге почти на четверть века переживший Кузнецова, если и получил известность, то лишь как прототип одного из персонажей романа А. Солженицына «В круге первом», заключенного художника-мистика. Петр Саввич не сразу выбрал профессию, но выбор оказался удачным. Его специальность – русский язык – была нужной во все эпохи, в отличие, например, от немарксистской философии. В начале 30-х гг. он встретил в Смоленске «одного из последних беспартийных философов», бывшего «образованнее наших обычных философов – знал математику и естественные науки», очень несчастного человека. А Кузнецов, поздно завершив свое образование, после этого всегда имел возможность устроиться на работу в качестве преподавателя или исследователя русского языка.

Но неприятностей в жизни хватало. Были и личные несчастья: из четырех детей двое умерли от болезней в раннем детстве (в точности, как у Н. Я. Марра). Но воспоминания фиксируют и превратности судьбы, связанные с общественной ситуацией. Проучившись год в университете, Кузнецов в 1919 г. был призван в армию и оставался в ней даже после окончания войны до 1923 г. По возвращении он должен был совмещать учебу с работой, несколько раз менял место обучения (то закрывался вуз, то Петр Саввич терял интерес) и получил диплом лишь в тридцать лет. Попав после этого в аспирантуру, он начал заниматься индоевропейским языкознанием, но оно было объявлено марристами «буржуазной наукой» и пришлось менять все планы и переходить на русистику. После аспирантуры мест в Москве не было, и пришлось ехать преподавать в Смоленск (к счастью, тогда еще можно было при этом не выписываться с московской жилплощади). Потом удалось вернуться в Москву и устроиться в Научно-исследовательский институт языкознания (НИЯз) при Наркомпросе. Но через два года опять в его судьбу вмешались марристы: по их требованию институт закрыли, а Петр Саввич, как он пишет, «месяца полтора был вообще безработным… а затем вместе с фонетической лабораторией, переданной в I Московский государственный пединститут иностранных языков, был назначен туда заведующим, но фактически это было просто лаборантское место, с очень небольшой зарплатой и без материальных благ, полагавшихся тогда научным работникам». Потом начало преподавания в вузах, жизнь стала налаживаться, но впереди была война, Кудымкар, где надо было вытаскивать «бревна, застрявшие при сплаве, из реки и из болота» и бороться с невежественным начальством учительского института. Наконец, 1948–1950 гг., период нового наступления марристов, более года травли, о которой я еще скажу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии