Явка в Копенгагене: Записки нелегала

В шифровке, однако, не было ничего фатального. Она гласила примерно следующее: «Весту», «Весте». Ваш сигнал в Сантьяго не поняли. Выехал ли «Вест» в Чили? Просим сигнал о прибытии в Сантьяго «Вес­та» продублировать». Далее следовало несколько не­значительных фраз.

«Да,— думал я,— видно, в ЦРУ деньга не зря платят. Они предугадали, что сигнал, который я им выдал, мог означать «опасность», и поставили какой- то свой сигнал, который ничего не обозначал, и тем не менее «мечту» наши «сняли». Прошло уже более неде­ли, а Центр все еще находился в полном неведении о том, что с нами случилось. Что делать? Ведь любая следующая радиограмма может означать катастрофу. Могли дать адрес, явку, какое— нибудь имя... Как прервать эту игру? Американцы, по-видимому, ведут параллельную запись передач из Центра». Пока прово­дил дешифровку, мне стало жарко, на лбу выступили капельки пота, и наверное, прибавилось седых волос на голове. К счастью, в тексте ничего лишнего.

Передав шифровку Пепе, я встал из-за стола, чтобы хоть немного размяться. Охранники следили за каж­дым моим движением. Прошелся по комнате, придер­живая сваливавшиеся штаны. За неделю я, похоже, изрядно потерял в весе, да и ремень от брюк у меня отобрали.

Наутро в гостиной, где мы так мило беседовали с Пепе, меня ждал еще один человек, с виду настоящий американец, высокий, поджарый, спортивного тело­сложения, лет сорока пяти, одетый в толстый свитер цвета морской волны и джинсы, обутый в добротные ботинки на толстой каучуковой подошве. Он сидел в углу комнаты, закинув нога на ногу, и изучающе разглядывал меня. «Еще один цэрэушник,— подумал я.— И лицо мне его знакомо».

Память мгновенно подсказала: «За две недели до ареста этот сеньор обратился ко мне по-английски, когда я шел по своим делам по авениде Флорида в центре Буэнос-Айреса. По-моему, он спросил, как пройти к гостинице «Президент».

—    Меня зовут Густаво,— представился он хрип­ловатым голосом на английском языке.— Могу вам сообщить, что ваша жена и дети живы и здоровы. Они живут на загородной вилле и всем обеспечены. И все бы ничего, но нам хотелось бы, чтобы ваша жена была более разговорчивой. Более того, она вообще не хочет с нами беседовать.

—   А может, собеседник ей не нравится?

—   О да, конечно!— улыбнулся он.— Возможно, вы правы. А скажите, почему ваша жена думает, что вас кто-то предал? (Вот это да! И у нее появились мысли о предательстве!)

—   А вы у нее спросите.

—    И все же, мне хотелось бы знать ваше мнение по этому поводу.

—    Может, кто-то и предал. Откуда мне знать? Все может быть. Разве у вас такое не бывает?

—    Бывает. И тем не менее?

—   Скорей всего, у нас самих где-то был прокол. Может быть, это связано с последней поездкой жены в Европу.

—    В Россию, вы хотите сказать?

—    Ну да, в Россию. Домой.

—   А она вам ничего не говорила о каких-либо своих подозрениях относительно Европы?

—    Нет, не говорила.

—   Она что же, не заметила, что ее вели через всю Европу? Или она у вас недостаточно опытна?

—   Значит, не заметила. А может, и опыта малова­то. Ведь она же не профессионал. Она — привлеченная.

—   И что же, вы дома никогда по-русски не раз­говаривали?

—    Это исключено.

—    Ну а скажем, на улице, в машине?

—    Нет.

—      И что, гак уж никто из ваших друзей не до­гадывался, что вы русские?

-      Похоже, что нет.

А может, они вам просто об этом не говорили?

-      Вполне возможно.

—      О каком сигнале идет речь в полученной шиф­ровке?

-       Ну, я же вам сказал, какой сигнал нужно ставить в Чили. Откуда мне знать, что вы там нарисовали?

—  Да, наши люди, наверное, напутали и поставили не совсем то, что надо.

—  Да вы вообще там, похоже, просто раздавили кусочек мела и думаете, что к вам кто-то после этого выйдет.

—  А вы уверены, что вы нам дали правильный сигнал?

—    Это уж ваше дело, верить мне или нет.

—  Но согласитесь, что ваше поведение там, на конспиративной квартире в высотном здании, никак не способствует нашему взаимному доверию.

В ответ я лишь пожал плечами. Он помолчал.

—  А скажите мне вот что: разве у вас не был предусмотрен какой-либо сигнал на случай ареста? Я полагаю, что Центр до сих пор не знает о том, что с вами случилось.

—  Ошибаетесь. Центр, по-видимому, уже знает об этом.

—  Каким образом? Откуда?

—  А вы были на нашей квартире?

— Разумеется.

—  Так вот. На кухне окно скользит по дюралевым направляющим. В определенные дни, в определенное время окно должно быть приоткрыто на одну треть, что означает: «Все в порядке».

—  А если оно закрыто в этот день?

— Тогда это сигнал, означающий «опасность».

Густаво задумался.

—  Окно действительно было закрыто. Но, пред­положим, Центр таким образом узнал о вашем аресте. Почему же он продолжает радиопередачи?

—  Чтобы нас поддержать. Вы же видели, что Центр обращается ко мне по кличке «Олег», тогда как мой псевдоним — «Вест». Так вот, обращаясь ко мне по этой кличке, Центр дает мне знать, что ему из­вестно о том, что с нами произошла «маленькая неприятность».