Явка в Копенгагене: Записки нелегала

Густаво снова задумался. От себя добавлю, что все вышеописанное было импровизацией от начала до конца. Я знал, что «Веста» окно на кухне закрыла. А моя настоящая кличка действительно была «Олег», а псевдоним «Весты» — «Олегова». И никакой догово­ренности с Центром на случай ареста у нас, к сожале­нию, не было. Но похоже, что аналитики из ЦРУ разгадали эту мою туфту, так как Густаво к этому вопросу с окном и с кличкой больше не возвращался.

—   Скажите, а вы не были знакомы с Логино­вым? — вдруг спросил он.

—   Нет, не был. Знаю из прессы, что он провалился в ЮАР.

—    А почему, как вы думаете?

—    Газеты писали, что из-за того, что ему вздума­лось зачем-то фотографировать старую тюрьму, а там это возбраняется.

—    И что вы думаете по этому поводу?

—   Думаю, что все это чушь. Я думаю, что его арестовали по наводке.

Густаво перевел разговор на другую тему.

О молодом нелегале Логинове сообщалось в прес­се: «Впервые советский шпион пойман в ЮАР!» Он был арестован якобы по уже указанной мной причи­не — фотографирование тюрьмы. Логинов был один, без семьи. Почему он признался, что он нелегал, мне не было ясно. Возможно, к нему применялись какие-то методы воздействия. Центр каким-то образом сумел вызволить его из тюрьмы. Впоследствии он работал преподавателем в одном из вузов Ленинграда.

Вскоре Густаво распрощался и уехал.

После обеда, когда Пепе удалился в свою комнату отдыхать, Мигель поведал мне кое-что о Густаво:

—   Это тот самый янки, который руководил всем твоим делом. Это он тогда сидел в соседней комнате в комисарии, когда тебя допрашивали сразу после ареста.

—    Ну и как он?

—    Нормальный. Щедрый. Подбрасывает нам ино­гда «зелененьких». Вообще-то их здесь много, цэрэуш­ников. Порой, кажется, что по одному за каждым деревом. В Штатах у него остались жена и дети. С же­ной он разведен. Живет один.

—    Он что здесь, самый главный?

—    Нет. Главный у них Карлито. Рыжий такой, злой и вредный. Он тоже был там, в комисарии, вместе с Густаво в ночь ареста. Да и у твоего дома он был вместе с нами, контролируя всю операцию.

...Прошло несколько дней. Сменился наряд. Один из охранников явился в моей куртке. Он сказал, что у него есть яхта и что в моей курточке ему будет очень удобно с ней управляться. Старшим наряда был Охе­да, мой старый знакомый. К ужину снова подошел полковник Гомес. После трапезы он опять затеял со мной дискуссию по вопросу о частной собственности на землю. Он мне пытался доказать преимущества частного владения землей, фермерского ведения хозяй­ства. Я же доказывал ему преимущества нашего колхозно-совхозного социалистического производства. Разумеется, сегодня мои доводы кажутся мне смешны­ми, но ведь в 1970 году с производством сельхозпро­дуктов у нас в стране дело обстояло несколько лучше, чем сейчас, и мне было чем крыть. Советская власть давала простому пароду гарантированную работу, со­циальную защищенность, бесплатное образование и здравоохранение, практически бесплатное жилье.

Дискуссия была довольно острой и в то же время забавной. Присутствовавшие при этом охранники с ин­тересом слушали мою лекцию о социалистическом образе жизни и способе ведения сельского хозяйства в условиях социализма. Но мой главный оппонент в споре о преимуществах двух систем, полковник Го­мес, оказался на высоте, умело защищая свой строй. Каждый из оппонентов остался при своем мнении.

Через несколько дней снова пришел Густаво. Пере­говорив о чем-то с Пепе, он сел за стол рядом со мной и спросил:

—   Скажите, у вашей жены и вправду была нор­ковая шуба?

—   Да, была. А что, шубы этой уже нет?

—   Об этом поговорим позже. Какая аппаратура у вас имелась, кроме радиоприемника «Браун» и маг­нитофона «Sony»?

—  

—  

—  

—   

—  

—   

—  

—  

—   

—  

—   

—  

—