Три последние статьи — наиболее жесткие.
По восьмисотой статье о проступке воспитанника непременно сообщают его родственникам. К тому же он лишается гражданских прав, в частности, не имеет права подавать в суд на обидчика.
Девятисотая статья. Это увольнение из интерната, если в течение двух недель не найдется человек, который возьмет провинившегося на поруки.
И наконец, тысячная статья, по которой человека выгоняют из интерната без каких-либо шансов. Она почти никогда не применялась.
Понимаете, да? Корчаку удалось сделать так, чтобы суд — суд!!! — стал, если угодно, школой милосердия, а не наказания.
Мы в какой системе координат существуем? Если ребенок провинился — должен быть наказан.
Кто определяет степень вины и суровость наказания?
Взрослые.
Корчак резко ломает эту систему. И обиженный, и провинившийся имеют право голоса. Решение принимают ровесники.
Но главное — повторю, потому что это важно, — в любой ситуации Корчак хотел, чтобы судьи стремились к оправданию, а не наказанию; к пониманию, а не к мести; к диалогу, а не к лекции.
Чтобы было понятно, какие приговоры выносил суд, — приведу в качестве примера один из них.
В суде слушалось дело о том, как трое пацанов разорили птичье гнездо.
Кто-то из воспитанников это увидел, — тут же подал в суд, суд все стороны выслушал, разобрался и принял вот такое решение.
«3 июля, в пятницу после обеда детский товарищеский суд чести в составе [следуют имена пяти учеников] рассмотрел дело о разорении птичьего гнезда Щепаньским, Ковальским и Чечотом. Судимые признали себя виновными. Принимая во внимание то, что
1) подсудимые раньше никогда не разоряли гнезд,
2) преступление было совершенно не умышленно, а по глупости,
3) виновные не оправдывались, не лгали, а только искренно раскаивались во всем, что совершили,
суд вынес приговор:
3 июля Щепаньский и Ковальский будут ужинать отдельно от остальных детей.
Принимая во внимание то, что Чечот активного участия в разорении гнезда не принимал, искренне раскаивается и сожалеет о случившимся, суд постановил: оправдать Чечота»[107].
Серьезное, настоящее, и при этом замечу, весьма гуманистическое решение суда.
Хотя по-своему и строгое. Представьте себе, что это такое для ребенка: ужинать отдельно, когда все могут на тебя показывать пальцем, и все знают, что ты — разоритель гнезд.
Думаю, не надо много говорить о том, что товарищеский суд, который еще красиво называли «суд чести», активно влиял на детей, воспитывал их.
Однако удивительно, что решающим образом он воздействовал и на педагогов.
Вот, что вспоминает один из них. Оказывается, товарищеский суд чести — это не игра или как минимум не просто игра, но нечто гораздо более серьезное не только для детей, но и для педагогов.
«Во мне была учительская жилка, и она мне говорила, что учитель всегда прав.
Полное посвящение в воспитатели произошло в воскресенье, когда читали „дела“ за всю неделю, и я не находил себе места, не зная, как воспримут „мое дело“ 150 детей, 150 мальчиков. Оказалось же, что из параграфа 96 „Суда чести“ Корчака был выбран один пункт: „Суд принимает к сведению“, — так суд зафиксировал мое извинение перед воспитанником.
Увидев, с какой лояльностью 150 воспитанников восприняли мое извинение, я подумал, что мой авторитет от этого совсем не пострадал, напротив, с этого момента он заметно окреп. Так из учителя я стал воспитателем»[108].
Педагог не описывает причину конфликта — она не важна. Точнее, важна не она. На самом деле, главное, что есть место, где преподаватель может признать свою ошибку и где его поймут. По мнению педагога искреннее признание в собственной ошибке и превращает учителя в воспитателя.
И все это посредством товарищеского суда чести.
Поразительно, нет?
Не правда ли, в работе суда чести видны основные педагогические принципы Корчака и, главное, суть его отношения к детям?
Сегодня мы довольно уничижительно относимся к самому понятию «жалость», нам всерьез кажется, что жалость — высокомерна, а потому — унизительна. Да, так бывает. Однако случается и по-другому.
Пример Януша Корчака доказывает: педагог должен иметь жалость к воспитаннику (детям вообще очень нелегко живется), но это жалость, если можно так выразиться: поднимающая ребенка, предоставляющая ему возможность проявить себя, бороться.
Многие школы строят свое отношение к детям… как бы это сказать?.. на приговорах, которые, как правило, выносятся в начальных классах и потом сопровождают ребенка все годы обучения: этот — хулиган; этот — двоечник; этот — пассивный…