Янтарный телескоп

Он опрокинул стакан, проглотив содержимое одним махом. Затем поднял своё грузное тело и оказался совсем рядом с Уиллом. В его толстых грязных пальцах стакан казался крошечным, но он был полон почти чистого спирта. Уилл ощутил пьянящий аромат напитка, застарелый запах пота и остатков еды на рясе, и ему стало дурно прежде, чем он решился.

— Пей, Уилл Иванович! — пророкотал священник угрожающе страстно.

Уилл поднял стакан и не сомневаясь выпил обжигающую маслянистую жидкость одним глотком. Теперь он был готов бороться с подступающей дурнотой. Но ему предстояло ещё одно испытание. Семён Борисович склонился к нему с высоты своего огромного роста и обхватил за плечи.

— Мальчик мой, — сказал он, потом закрыл глаза стал читать то ли псалм, то ли молитву. От него разило табаком, алкоголем и потом, и он был так близко, что его пышная борода задевала лицо Уилла. Уилл задержал дыхание.

Руки священника обняли Уилла, и Семён Борисович поцеловал его в щёки — в правую, левую и снова правую. Уилл почувствовал, как Балтамос впился ему когтями в плечо и замер. Перед глазами у Уилла поплыло, желудок выворачивало наизнанку, но он не пошевелился.

Наконец, всё закончилось, и священник отступил, оттолкнув Уилла от себя.

— Ну, с Богом! — сказал он. — Иди на юг, Уилл Иванович.

Уилл забрал плащ и рюкзак, и попытался идти прямо, покидая дом священника и уходя из деревни. Он шёл два часа, чувствуя, как на смену тошноте постепенно приходит тупая давящая головная боль. Балтамос сказал ему остановиться, и приложил свои прохладные руки ко лбу Уилла. Боль немного утихла, но Уилл пообещал себе, что больше никогда не выпьет и капли водки.

Поздно вечером дорога расширилась, и Уилл увидел перед собой город. А за ним — речные просторы, больше похожие на море. Через некоторое время Уилл увидел, что в городе что-то происходит. Из-за крыш поднимались маленькие дымки, сопровождаемые запаздывающими на несколько секунд звуками пушечных выстрелов.

— Балтамос, тебе снова придется побыть деймоном, — сказал он. — Просто будь рядом и гляди в оба.

Он дошёл до окраин маленького неряшливого городка. Здания здесь были наклонены под ещё более рискованными углами, чем в деревне, и стены были покрыты илом выше чловеческого роста. Край городка был пустынным, но по мере того, как Уилл приближался к реке, шум, крики и треск ружейных выстрелов становились всё громче.

Наконец стали попадаться люди: кое-кто смотрел из окон верхних этажей, кое-кто опасливо суетился возле углов зданий, пытаясь увидеть берег, где металлические деревья кранов и мачты больших кораблей возвышались над крышами.

Взрыв сотряс стены, из некоторых ближних окон вылетели стёкла. Люди сразу отпрянули, но вскоре снова стали выглядывать, и крики в задымлённом пространстве стали громче и чаще.

Уилл дошел до конца улицы и посмотрел вдоль кромки воды. Когда дым и пыль немного рассеялись, он разглядел ржавеющий корабль, удерживающийся на течении вдали от берега, и толпу вооруженных ружьями и пистолетами людей, окружаюших большую пушку, стоявшую на причале. И пушка, как он увидел, бухнула снова: огненная вспышка, тяжелый откат и мощный всплеск рядом с кораблем.

Уилл прищурился. На судне были видны какие-то фигуры, но, он не верил своим глазам, хотя и знал, чего ждать, фигуры не были человеческими! Это были создания из металла, тяжелобронированные существа. На носу корабля вдруг расцвел огненный цветок, и люди на причале в страхе закричали. Пламя устремилось в воздух, поднимаясь и приближаясь, и потом упало рядом с пушкой, вызвав огромную огненную вспышку. Крик перешёл в вопль, люди бросились врассыпную, некоторые, охваченные огнем, побежали к воде и стали нырять, пропадая из виду.

Уилл нашёл неподалёку человека, похожего на учителя, и спросил:

— Вы говорите по-английски?

— Да, да, конечно…

— Что тут происходит?

— Это медведи. Они нападают, и мы пытаемся отбиваться. Но у нас плохо получается, у нас только одна пушка, и…

Огнемёт на судне выплюнул ещё одну струю пламени, опустившуюся совсем рядом с пушкой. Три подряд мощных взрыва говорили о том, что огонь нашёл боеприпасы.

Пушкари попрыгали в стороны, оставив бочки с порохом во власти огня.

— О, нет! — застонал человек, — Теперь нам нечем стрелять…

Капитан развернул нос судна и направил корабль к берегу. Многие люди завопили в страхе и отчаянии, особенно когда из строения на носу вырвался еще один огромный язык пламени. Те, у кого были ружья, сделали по одному-двум выстрелам и побежали.

Но на этот раз медведи не стали стрелять из огнемёта, и вскоре их корабль подплыл бортом к концу причала, натужно стуча двигателем в борьбе с течением.

Двое моряков (людей, а не медведей) спрыгнули на пристань, чтобы пришвартовать корабль, и были встечены громким свистом и криками горожан, разозлённых на этих предателей. Матросы не обратили на шум никакого внимания и принялись опускать трап.

Когда они собрались подняться обратно на борт, недалеко от Уилла раздался выстрел, и один из моряков упал. Его деймон, чайка, исчезла моментально, как гаснет пламя свечи.