Янтарный след

Сколько бы лет оно здесь ни стояло, это было, надо думать, в первый раз, когда из лесу выехали сразу семь всадников. Дружина Олава никогда сюда не заглядывал, но, живя в глуши, местные обитатели были готовы ко всяким неожиданностям. Часть мужчин зимой пропадали на лову, но пока Свенельд с хирдманами ехал от опушки, человек шесть высыпали наружу и встали, преграждая дорогу к селению, с луками и рогатинами наготове.

Подъезжая, Свенельд поднял руку, давая знать, что хочет поговорить.

– Эй, люди добрые! Боги в дом!

Видя, что пришельцы не держат в руках оружия, местные не стали сразу стрелять, но луков не опустили. Велев всем ждать на месте, Свенельд один поехал вперед, к небольшому, но отважному отряду защитников веси.

– Я – Свенельд, человек князя Улеба из Холмогорода, – объявил он по-славянски. – Кто у вас старший?

– Я старший, Меледа меня звать, Кованцов сын.

Вперед шагнул мужик лет сорока, с грубыми чертами лица, с длинной русой бородой с проседью. Глаза его, темные, глубоко посаженные, были из тех, что зовут медвежьими, но вид у Меледы был толковый. В руках он держал готовый к стрельбе лук, на стреле был наконечник-срезень, и Свенельд отметил: опасно. Под черным кожухом на нем была кольчуга – на всякий случай, – но с такого расстояния срезень ее пробьет. Только бы мужик не стрельнул с перепугу! Но поднять щит означало бы выказать воинственные намерения, чего было делать нельзя, и Свен, уже в который раз в своей жизни, спокойно сидел в седле, будто не видя, что хищный железный наконечник выцеливает его горло.

– Чего вам тут надо? Мы дань свою Ратолюбу свезли, не положено вам более ничего!

– Дошел до меня слух, – миролюбиво, но твердо ответил Свенельд, – будто вы число дымов своих указали неверно.

– Неверно?

– Толкуют люди, мол, у Меледы восемь дымов, а дань дает на шесть.

– Это кто ж оболгал нас, какой гад ползучий? – возмутился старик позади Меледы. – Небось Домодедовы ухари!

– Если Домодед нас оболгал, ты ему не верь! – сурово сказал Меледа. – Нелады у нас вышли, а они народ бесчестный! Чего и ждать добра от таких, кто чужие борти берет!

– Может, и оболгал, – согласился Свенельд. – Коли вы правду сказали, так я лишнего ни зерна не возьму.

– Сам гляди! – Меледа махнул рукой на избы. – Сосчитать до шести, поди, умеешь, боярин?

– Я до десяти умею, – с гордостью ответил Свенельд. – И коли глаза меня не обманывают, вижу избенок у вас девять или десять.

– Живут не во всех. Видишь, печи топятся в… – Меледа сам обернулся и окинул избы взглядом. – В пяти только.

– Надо посмотреть, – миролюбиво, но непреклонно заявил Свенельд. – Может, вы печи не топили, а людей у вас больше. Покажи мне ваши избы и народ, Меледа. Никому зла не сделаю, побей меня Перун!

Меледа подумал, потом посовещался с мужиками. Подозревая подвох, они не хотели допускать княжьих людей осматривать избы, но и противиться было боязно: все знали, что за данью выезжает большая дружина, и если прогнать этих шестерых, то завтра приедут шесть десятков, и тогда не поздоровится.

– Вот наше слово! – вскоре Меледа подошел к Свенельду. – Избы покажем, но чтобы шел ты один, мужи твои пусть тут ждут.

– Идет! – согласился Свенельд и на северном языке пояснил для Снефрид: – Он согласен показать избы, но мне одному.

Он соскочил с коня, но тут же Снефрид тоже сползла с седла наземь.

– Я – не мужчина! Скажи, что я пойду с тобой.

Свенельд очень хотел взять ее, и пока он думал, как представить дело Меледе, тот сам спросил подозрительно:

– А это что с тобой за баба?

– Что он говорит?

– Спрашивает, кто ты. Сказать, что моя жена?

Снефрид даже не улыбнулась тому, что у нее вдруг образовался как бы третий муж. Мелькнувшая мысль вытеснила все прочие, и Снефрид мигом уверилась в ее правильности.

– Нет, скажи, что я жена Олава! Королева!

– Что? Зачем?

– Скажи!

– Это… – Свенельд с почтением взял руку Снефрид в вязаной рукавице, – княгиня наша, Свандра. Князя Улеба подружие.

– Улебова княгиня? – Меледа вытаращил глаза. – Это зачем же ее сюда…

– Скажи ему: я приехала, чтобы увидеть Тихонраву.

Пока изумленный Свенельд пытался сообразить, что это значит, Меледа слегка переменился в лице: он не понимал северного языка, но разобрал имя Тихонравы.

– Княгиня Улебова желает повидать Тихонраву, Ратолюбову дочь, – стараясь скрыть собственное удивление, сообщил Свенельд. – Ведомо нам, она у вас живет, с сыном своим. Проведи госпожу к ней.

– Это зачем же Тишанка Улебовой княгине понадобилась? – с настороженным недоумением спросил Меледа.

– Скажи, что я открою мое дело только ей самой.

Меледа еще подумал.

– Это Домодед вам выдал, что она у нас живет?

– Черный ворон нам весть принес, ибо мудра и сведуща княгиня наша, – многозначительно заверил Свенельд, в душе отметив, что в целом сказал правду.

Черного ворона как посланца божественной мудрости равно уважают у всех народов: северных, славянских, финских. Но еще сильнее Меледу убедил вид Снефрид: величавый облик этой белолицей женщины, явно заморского рода, ее повелительный взгляд.

– Ну, пойдем, – не без колебаний он повернулся и знаком пригласил за собой.