«Я» значит «Ястреб»

Новый ястреб! Уайт в восторге отвинтил колпачок у вечного пера и на внутренней стороне обложки последнего издания «Трактата» Берта составил «План обучения дикого молодого ястреба». Он подробно и весьма авторитетно расписал последовательность занятий с птицей: «Наблюдать за ней всю ночь, постоянно заставляя ее двигаться. Найти помощника, чтобы можно было чередоваться». Но новому ястребу не суждено было попасть к Уайту. За день до доставки птицы Уайта срочно госпитализировали с аппендицитом – как будто его организм восстал против вероятности еще одной утомительной баталии. Одна лишь мысль о ноже хирурга внушала Уайту неподдельный ужас. «В каком-то странном смысле я почувствовал, что стал чище, – писал он Джону Мору после операции. – Думаю, я все-таки храбр и умею владеть собой». Уайт пережил кризис и вернулся в свою хижину. Некоторое время он ухаживал за ночной сиделкой Стеллой, которая заботилась о нем в больнице, но потом решил, что они не пара, и, заметив, что он действительно стал ей небезразличен, жестоко ее отверг.

Зима выдалась долгой и сумрачной. Было что-то мистическое в медленном переходе от снегопада к оттепели, потом опять к снегопаду, а от него к грязи, невзгодам и болезням, как будто, переживая зиму, Уайт переживал века. Вместе с весной к нему вернулась надежда. Он притащил в дом сироток: неоперившихся голубей, неясыть по имени Архимед и парочку новорожденных барсуков. В апреле он отправился в Кройдон за новым ястребом. Он назвал птицу Подружка. Птица была в чудовищном состоянии. Капкан сломал ей половину хвостовых перьев и большую часть первостепенных маховых левого крыла. Уайт напряженно исследовал рисунки в книгах по соколиному делу, потом подрезал перья канюка до нужного размера и приклеил, а потом еще и пришил эти «протезы» к обрубкам ее крыла и хвоста. Он знал, что такая операция считается у сокольников наивысшим искусством. Но толку все равно не было. Во время дрессировки птица билась, хлопая крыльями, на протяжении восьми недель и в результате снова осталась без хвоста и без половины крыла. Она еле-еле могла взлететь.

Но все-таки полетела. Полетела без привязи. Уайт отпустил ее с колотящимся сердцем. Наконец-то он будет охотиться с ястребом, которого сам обучил. Его ослепительные мечты о независимости, его тяга к невинной жестокости – теперь и то и другое были ему доступны. Но на обучение ушло много времени, и он понимал, что Подружку скоро придется оставить дома для линьки. Ястребы сбрасывают перья и отращивают новые раз в году. В этот период они не летают, их принято держать в просторном помещении и кормить ad libitum[23]. Но Уайту нужно было воочию убедиться в своем успехе. И однажды вечером на «райдингах», после нескольких дней безрезультатного хождения, он напустил своего ободранного ястреба на кролика. Подружка полетела с трудом, присаживаясь, – а в какой-то момент скорее даже бежала, чем летела, – но все-таки ухватила кролика за голову. Уайт бросился к ней, вытащил охотничий нож и пригвоздил к земле кроличий череп. Желание, которое никогда не возникало в нем, пока он ухаживал за ночной сиделкой, темной волной вырвалось наружу. «Подумайте о вожделении, – писал он, вспоминая убийство кролика. – Вот она, настоящая жажда крови».

Глава 22 Яблочный праздник

О боже! Что я здесь делаю? Сижу на белом пластиковом стуле в тени ярмарочного шатра. В нескольких метрах от меня примостилась Мэйбл, похожая на падающую на воду тень. Ее крылья плотно сложены, точно две острые сабли, а глаза от ужаса кажутся огромными. Я понимаю, что она чувствует. «Слишком много народа, – думаю я, нервно елозя на стуле. – Слишком много народа».

– Знаешь что, Хелен, – сказал мне Стюарт, – наш домовладелец попросил принести нескольких ловчих птиц на ферму, когда там будут устраивать Яблочный праздник.

– Яблочный праздник?

Стюарт объяснил, что речь идет о небольшой деревенской ярмарке, которая устраивается по давней традиции, чтобы отпраздновать успехи фермеров и отведать местных блюд. «Птицам не придется летать, они просто посидят на свежем воздухе под шатром, чтобы посетители ярмарки могли на них посмотреть. Я возьму своего сокола. Грег – рыжеголового сапсана, Алан – нескольких орлов. А ты сможешь прийти с Мэйбл?

– Да, конечно, – ответила я. – Никаких проблем.

Я вполне могла пойти. Господи, да я же когда-то работала в сокольничем центре! И целые месяцы ничем больше не занималась – только показывала посетителям ястребов. Но по мере приближения дня ярмарки я волновалась все больше. Справится ли Мэйбл? Два месяца назад она была бомбоустойчивой и толпоустойчивой. Но тетеревятники не похожи на остальных ястребов: чтобы оставаться ручными, им требуется постоянная носка на людях. Теперь, когда мы живем в малонаселенном пригороде, мы неделями не видим посторонних. И она забыла, что значит не бояться человека. Я, кстати, тоже. Я так сильно стиснула зубы при виде толпы, что почувствовала, как заныла челюсть.