«Я» значит «Ястреб»

Мой собеседник открыл буфет, и там, в глубине, наполовину заставленный разными полезными в хозяйстве вещами, стоял он.

– О боже! – воскликнула я. – Гордон, это то, что я думаю?

Взглянув на меня, Гордон кивнул.

– Пакость какая, – сказал он. – Противно держать его в доме.

Я нагнулась и вытащила бронзового сокола на вертикальном пьедестале – тяжелого, стилизованного, с чуть потертыми крыльями.

– Черт возьми, Гордон. У меня прямо мурашки по коже.

– У меня тоже, – ответил он.

Статуэтка была очень ценная и изящная, но нам обоим хотелось, чтобы ее не было вовсе.

В 1937 году Гилберт Блейн и Джек Маврогордато были приглашены в Германию на Международную охотничью выставку. Они отправились в Берлин с экспонатами британских сокольников: чучелами соколов на присадах, сокольничим снаряжением, фотографиями, книгами и картинами. Подозреваю, что решение об их поездке, принятое в последнюю минуту, было отчасти дипломатическим прикрытием: вместе с ними поехал министр иностранных дел, проводивший миротворческую политику, лорд Галифакс, которого пригласили на выставку для тайных переговоров с Гитлером.

Во всей Германии насчитывалось не больше пятидесяти сокольников, однако в Третьем рейхе идею соколиной охоты активно поднимали на щит. На обложке выставочного каталога стилизованный обнаженный сверхчеловек держал на кулаке золотого ястреба. Национальная ассоциация сокольников Deutscher Falkenorden пользовалась покровительством государства, а незадолго до описываемых событий в лесу Риддагсхаузен было построено огромное, наполовину обшитое деревом здание Государственного сокольничего центра Reichsfalkenhof. На берлинской выставке Блейн и Маврогордато бродили по залам, густо увешанным оленьими рогами и украшенным красными знаменами со свастиками. Им понравились рассаженные по залам немецкие ястребы, соколы и орлы, но значительно меньше их восхитили демонстрации охоты на открытом воздухе. Они смотрели, как балобан хватает привязанного голубя, а орла напускают на совершенно ручного кролика – бедняга сидел и мирно пощипывал травку, пока не угодил в орлиные когти.

Только две страны привезли в Берлин свои экспонаты. Германия получила первый приз, а Клубу британских сокольников досталось второе место. Сокол, которого я извлекла из буфета Гордона, и был той самой наградой. После закрытия выставки его послал в британский клуб Герман Геринг. Геринг – правая рука Гитлера, главнокомандующий «Люфтваффе», егермейстер (главный лесничий) рейха, человек, который когда-то поджег рейхстаг. Он обожал охоту с ловчими птицами. И не только потому, что считал ее романтической забавой древних тевтонских рыцарей. Ястребы сами по себе были природной элитой, идеальным естественным воплощением нацистской идеологии: живые символы мощи, кровожадности и насилия, они охотились на тех, кто слабее, и не испытывали в связи с этим никакой вины. В изображении любимой птицы Геринга, белого кречета, стоящего на скале, видны все непременные атрибуты нацистской изобразительной манеры: купаясь в лучах утреннего света и полураскрыв крылья, кречет холодным взором смотрит вдаль. У Геринга был еще и ястреб-тетеревятник. Несколько лет назад в американском архиве я видела его чучело, водруженное на ветку дерева: крупный ястреб с оперением взрослой птицы, в тех же опутенках и с теми же колокольчиками. Его высохшие пальцы крепко держались за пыльную ветку. Чучело было прекрасное. Кто-то очень постарался, чтобы ястреб выглядел как живой. Я всмотрелась в его стеклянные глаза, и меня передернуло. Что, если этот ястреб был в родстве с Тетом? Это вполне вероятно, потому что человеком, который нарисовал кречета Геринга, возглавлял немецкую ассоциацию сокольников, организовал им государственную поддержку и создал Государственный сокольничий центр, был Ренц Валлер. Именно он прислал Уайту Тета, и именно ему писал Уайт, прося прислать нового ястреба. Валлер ответил несколько недель спустя, заверив Уайта, что попытается «доставайт другой дикий ястреб».