Я умер вчера

– А, да, насчет вас звонили. Вы пришли с супругой или один?

– С супругой. Она ждет в коридоре.

– Хорошо. Минутку подождите.

Она сняла телефонную трубку и набрала номер.

– Маша? Зайди ко мне. Да, сейчас.

Ослепительно молоденькая Маша впорхнула в кабинет и одарила меня солнечной улыбкой.

– Ой, здрасьте, – заявила она прямо с порога, – а я вас по телевизору видела.

– Это замечательно, – сухо остановила ее заведующая. – Господин Уланов хочет расторгнуть брак. Прими заявление и к завтрашнему дню подготовь свидетельство.

– Но как же… – начала было девушка, привыкшая, по-видимому, строго выполнять инструкции, в соответствии с которыми между подачей заявления о разводе и оформлением документов должно пройти немало времени.

– Завтра, – твердо повторила заведующая и повернулась ко мне: – Пройдите с Машей, она все сделает.

Мы с Викой заполнили заявления.

– Завтра после пяти приходите, – прощебетала Маша, глядя на меня, как на икону. – И паспорта не забудьте, мне нужно будет в них штамп проставить.

Я молча кивнул, наказав себе не забыть завтра купить для девчушки цветы и коробку конфет.

– Как порядки изменились, – заметила Вика, когда мы уже вышли на улицу.

– Что ты имеешь в виду?

– Быстро оформляют. Раньше нужно было три месяца ждать.

– Теперь тоже нужно ждать. Я дал взятку заведующей.

– Так ты для этого к ней заходил?

– Естественно, – соврал я.

Не рассказывать же было Вике про Лутова. Он специально спросил меня, в каком районе города я живу и где находится загс, и пообещал организовать «звонок содействия». Что ж, свое обещание он выполнил, человек надежный, и это меня радует. Впрочем, сегодня меня радует все. Я снова начал жить.

Вика некоторое время молчала, будто что-то обдумывала.

– Куда ты так торопишься, Саша? – наконец спросила она. – У тебя другая женщина, и ты должен как можно скорее жениться?

Вот хитрюга, а? Это у нее, а не у меня матримониальные намерения, это она, а не я, решила обзавестись новым супругом. Почему-то в этот момент я обратил внимание на то, как некрасиво Вика двигается. Одно плечо выше другого, походка тяжелая. И почему я раньше этого не видел? А может быть, раньше этого и не было, просто она стареет.

– Да, у меня другая женщина, – отрезал я. – И она ждет ребенка. Поэтому я должен получить развод как можно быстрее и зарегистрировать брак с ней.

– Ты очень изменился за последнее время, – сказала Вика грустно. – Теперь я понимаю, почему. Ты стал злым и раздражительным, ты отдалился от старых друзей. Саша, я ведь не дура и не истеричка, можно же было решить все по-человечески. Сейчас мало браков держатся до глубокой старости, многие разводятся, я бы все поняла. Конечно, любовь, а тем более беременность… Я бы поняла, Саша. Зачем же ты меня обижал? Ты превратил мою жизнь в ад. Я боялась, что ты сошел с ума. Мне было стыдно перед друзьями, которым ты хамил и которых подводил, не выполняя данные им обещания.

Я слушал ее слова, я слышал совсем другое. «Почему ты сразу не сказал мне, что любишь другую женщину и хочешь уйти от меня без раздела имущества? Я не искала бы киллера и не затевала весь этот кошмар, все получилось бы легко и просто. Моя жизнь превратилась в ад, потому каждую минуту я ждала, что тебя наконец убьют, и боялась, что ничего не получится. Ты останешься жив, а меня посадят. Я жила все это время в страхе. Я отпустила бы тебя на все четыре стороны без единого упрека, без слез и скандалов. Если бы ты только знал, как легко тебе было бы сейчас со мной развестись! Но ты тянул, скрывал, как, впрочем, поступают все мужики. Великое множество жен на этом свете вдруг узнают, что у их любимых мужей уже взрослые внебрачные дети. Вы очень не любите разводиться и держитесь за старые браки, пока вас не взять за горло. Твоя новая, видно, сумела это сделать».

– Не будем это обсуждать, – равнодушно ответил я. – Что сделано – то сделано. Я рад, что ты восприняла это спокойно, это делает тебе честь.

В холодном молчании мы дошли до дома. Вика поднялась в квартиру, а я вывел машину из «коробки» и поехал к матери. Мне предстояло еще с ней объясняться. Тоже задача не из легких.

* * *

В квартире матери витал устойчивый запах хлорки. За много лет я к нему привык. Одним из проявлений ее сумасшествия было маниакальное стремление к чистоте, в котором не было бы ничего сомнительного, если бы не твердая убежденность в том, что единственное дезинфицирующее средство на свете – это хлорка. Мать умудрялась выискивать в магазинах именно те чистящие и моющие средства, которые содержали в себе этот замечательный компонент и издавали соответствующий аромат. Уборкой она занималась целыми днями напролет. Пока мы жили вместе, я с ужасом ждал каждый день, что кто-нибудь из нас рано или поздно отравится, потому что мать где-нибудь, например, на посуде, оставит несмытый хлорированный препарат. Ну сами посудите, разве можно было в такой квартире иметь ребенка?