Я умер вчера

Мне повезло. Когда я к ней заявился, она была почти нормальной. Так сказать, в ремиссии. Это давало мне шанс добиться хоть какого-то понимания. Поцеловав мать, выгрузив из сумок продукты и выпив чаю из чашки, от которой исходил подозрительный, но так хорошо знакомый запах все той же хлорки, я приступил к главному.

– Мама, ты не можешь больше жить одна, – начал я.

– Но вы же от меня уехали, – капризно возразила она, впрочем, не погрешив при этом против истины.

– Даже если бы мы не уехали, это ничего не изменило бы. Мы с Викой целыми днями на работе, а ты одна. Ты уже не в том возрасте, чтобы обходиться без посторонней помощи.

– Ты хочешь запереть меня в застенок, – тут же заявила мать. – Я всем в тягость, вы хотите от меня поскорее избавиться и получить эту квартиру. Я все знаю, Саша, и тебе меня не обмануть. И думать не смей!

– Мама, мне не нужна твоя квартира. Я только хочу, чтобы рядом с тобой находился кто-нибудь, кто присматривал бы за тобой и помогал по хозяйству.

– Мне никто не нужен, – безапелляционно отрезала она. – Я прекрасно справляюсь сама.

Спорить с ней было трудно, она не осознавала своего безумия и своей болезни, а физическая форма у нее была прекрасная. Здоровое сердце, хорошие сосуды, отличные суставы без малейших признаков отложения солей. Вон лицо гладкое какое, морщин не больше, чем у Вики. Она могла по десять часов подряд заниматься мытьем полов и окон, стирать, гладить белье, вытирать пыль с книг на высоких, под потолок, стеллажах, таская за собой стремянку по всей квартире. Особую любовь она питала к ручной стирке, хотя стиральную машину мы купили давным-давно, и при этом почти никогда не пользовалась услугами химчисток. Так что можете себе представить, как часто, например, в ванной замачивались шторы и занавеси, а также скатерти и покрывала с диванов. Конечно, такому человеку невозможно доказать, что он нуждается в посторонней помощи.

Страх перед грязью был у моей матушки просто патологическим, и это становилось в период обострений болезни основной темой ее выступлений. В таких случаях она громко и по нескольку часов подряд вещала в пространство о крысах, которые наводнили город и разносят заразу, о врагах народа, которые ведут специальные разработки в тайных лабораториях с целью создать препарат, который сделает ядовитым и смертоносным обыкновенную бытовую и уличную пыль и тем самым изведет на корню всех русских, а также о коррумпированном правительстве, которое умышленно не борется с грязью, дабы заставить честных граждан покупать чистящие средства, поставляемые из-за рубежа, и таким образом наживается, так как средства эти, разумеется, низкого качества и экологически вредные, а зарубежные фирмы дают нашему правительству огромные взятки за заключение контрактов на поставку. Логическим выводом из всего вышесказанного было то, что все кругом – сволочи и вредители, а доверять можно только родной отечественной хлорке.

Пришлось идти на обман, другого пути я не видел.

– Мама, нам с Викой придется уехать года на два, на три, нам предлагают очень интересную работу за пределами Москвы, и я не могу допустить, чтобы ты осталась здесь совсем одна. Давай подумаем о том, чтобы рядом с тобой кто-то был. Можно, например, найти приличную женщину, которая будет с тобой жить…

– И пачкать мою квартиру? – с негодованием прервала меня мать. – Еще чего! Убирать за чужими я не собираюсь.

– Она сама будет убирать, – терпеливо объяснял я, – и в магазин будет ходить, и ухаживать за тобой, если ты заболеешь.

– Она уберет! – с нескрываемым презрением фыркнула она. – Два раза махнет тряпкой – и готово. Нет, я никому не доверяю, я все должна делать сама.

– Не забывай, ты инвалид, ты не всегда сможешь делать все сама, а у меня душа будет спокойна, если я буду знать, что рядом с тобой есть помощница. Мама, пойми, я не смогу уехать из Москвы, если ты останешься одна. Ты что, хочешь, чтобы я загубил свою карьеру? Дай мне возможность нормально работать и зарабатывать деньги, в конце-то концов! Пусть тебе никто не нужен, но ради меня ты можешь согласиться? Ради меня.

– Интересно ты рассуждаешь, – язвительно заявила мать. – У тебя что, денег нет?

– Представь себе, нет, – тут же солгал я. – Все, что я заработал, ушло на квартиру, я до сих пор не рассчитался с долгами. Поэтому мне нужно зарабатывать больше. А квартиру на время моего отсутствия я сдам за хорошие деньги, и это тоже будет доход.

– Зачем тебе столько денег? Ты одет, обут, сыт, даже на машине ездишь. Куда тебе еще? Откуда эта жадность, Саша? Я не понимаю нынешнее поколение. Вот я в молодости имела одно пальтишко на все четыре сезона и была счастлива, потому что у других и этого не было.

Она начала заводиться и битых полчаса читала мне лекцию про достоинства сталинских времен и про царящий ныне в России бардак, про мою жадность и безнравственность и про то, какую чудовищную жену я себе выбрал.