Я – твой должник

– Николь, надо поговорить еще кое о чем, – выпаливаю я. – Это о другом, но тоже очень важно. Вчера вечером я говорила серьезно. Надо заканчивать с занятиями йогой. Нужно вернуть все в прежнее русло. Иначе Морэг уволится, «Фаррз» разорится, мы потеряем дом, и мама с нами никогда больше словом не обмолвится.

– Фикси, вечно ты преувеличиваешь. – Николь закатывает глаза.

– К сожалению, нет. У нас серьезные проблемы! Боб сказал, – добавляю я для пущей весомости. – Вчера.

Слегка приврала: Боб не говорил, что мы в беде. Но его все уважают. У Николь встревоженный вид.

– Что, так и сказал?

– Да.

– А точнее?

– Сказал… – Я скрещиваю пальцы за спиной. – У вас проблемы, сказал. И это правда! Мы развалили весь магазин, пока мамы не было, и теперь надо все исправлять.

– Я ничего не разваливала, – величественно бросает Николь. – Ты видела страницу в Инстаграме?

Она откидывает волосы назад и смотрится в зеркало в кухонном шкафу.

– Там все преобразилось! Сверх всяких ожиданий. Снимки изумительные!

– Но там же только твои фотографии! – с отчаянием восклицаю я. – И все комментарии – это парни тебе свидание назначают.

– У нас просмотры растут! – тут же возражает Николь. Защищается! Жмем дальше.

– На Рождество нам нужен подъем, – говорю я. – Идеи у меня есть, но понадобится твоя помощь. Обычная помощь в магазине.

– Я не смогу, – немедленно объявляет она. – Я буду недоступна. Я лечу в Абу-Даби.

Она серьезно?

– Ты летишь двадцать третьего, – сурово отвечаю я. – А до тех пор ты свободна. И ты мне помогаешь. И делаешь так, как я скажу. Ясно? Это нужно для «Фаррз», – добавляю я, заметив, как у нее перехватило дыхание. – Для мамы. И для меня.

Некоторое время Николь молчит, глаза у нее сужены. Я смотрю на нее не мигая. Впервые в жизни в споре с ней я настояла на своем.

– Отлично! – Она с шумом выдыхает. – Но таскать я ничего не буду. Инструктор по йоге говорит, что мне нельзя поднимать тяжести. У меня слишком тонкие руки.

– Учту! – Я воздеваю глаза к небу. – А теперь добро пожаловать к кофеварке, твоей новой лучшей подруге!

Испепелив меня взглядом, Николь подходит к кофеварке и разглядывает ее с опаской.

– Она такая… сложная.

– Да, – соглашаюсь я. – И что с того?

Николь осторожно тычет пальцем в дисплей и подскакивает, когда на нем зажигаются лампочки. Потом она поворачивается и подозрительно косится на меня.

– Ты очень изменилась, Фикси.

– Да, – небрежно бросаю я. – Есть немного.

– А как твой новый парень? – Ее лицо светлеет: она считает, что докопалась до причины перемен.

– Никак, – кратко отвечаю я. – Разбежались.

– О, черт… – Николь сочувственно морщит лоб. – Недолго вы продержались.

– Недолго, и ладно, – пожимаю я плечами.

Мы молча смотрим друг на друга. Кажется, впервые в жизни у нас столько общего. Каждая встретила парня, влюбилась, и все шло прекрасно. Пока не рухнуло.

Щиплет глаза. Сдавливает горло. Я что есть сил моргаю, пытаясь сдержать слезы, но поздно: Николь заметила. Она смотрит на меня без всякого выражения – и вдруг протягивает руки. Сначала я не понимаю: что это она? А потом до меня доходит. Слезы обжигают глаза, и я, почти ничего не соображая, кидаюсь к ней.

Ее руки обвивают меня, слезы капают ей на плечо, и я выдыхаю так бурно, словно не дышала уже давно. Сколько же лет прошло с тех пор, как меня обнимала моя старшая сестра? От нее пахнет какими-то из ее любимых духов, и серьги позвякивают, когда она похлопывает меня по спине.

– Сделай мне кофе, – вкрадчиво произносит она, едва мы разжимаем объятия. – Ну, давай.

– Нет! – Я хохочу, хотя в голосе еще звенят слезы. – Еще чего! Учись!

На то, чтобы научить Николь, уходит около получаса. Ну и бесит же она! Как что-то не по ней – ее мозг тотчас куда-то уплывает. Но в конце концов у нее все-таки получается латте, и она с гордостью любуется результатом.

– Вот видишь? – говорю я. – Теперь поучись обезвоживать тостер.

– Обезвоживать тостер? – с омерзением переспрашивает Николь, и я хихикаю. Я уже хочу признаться, что разыгрываю ее, когда вдруг сигналит мобильник.

Привет. Джейк в полном раздрае. Что случилось? Ты можешь сейчас говорить? Лейла

Мне мигом становится не до кофемолки, не до Николь и не до чистки тостера с миксером. Джейк. Я вспоминаю его холодные, злые глаза, и меня пробирает дрожь. Я быстро набираю ответ:

Давай в пять

Я отправляю эсэмэску, пялюсь на экран, и мне не по себе. Я знаю, что должно произойти дальше. И хочу, чтобы это произошло. Но в одиночку мне не справиться.

– Николь, – говорю я наконец. – Есть еще кое-что.

– Да? – Она снова разглядывает кофеварку. – А макиато она делает?

– Мне нужна помощь. В очень важном деле. – Я дожидаюсь, когда Николь обернется, и добавляю: – Речь о Джейке.

У нас уходит два часа на подготовку. Из них полчаса я растолковываю ситуацию Николь, а она постоянно перебивает меня вопросами: «Фикси, тебе непременно надо во все вмешиваться?»