Читаем Я - Русский офицер! полностью

— Так он запутался, его довоенная пассия отыска…, - хотел было сказать Ваня Заломин, но не договорил.

Он осекся на последнем слове, но этого хватило, чтобы Светлана все поняла. Она, странно прищурив свои голубые глаза, молча взяла со стола стакан с водкой и в одно мгновение вылила себе в рот. Не закусывая, она с силой выдохнула воздух и, выхватив у Краснова из рук горящую папиросу, глубоко затянулась. Вскочив с места, старший лейтенант Зорина с силой толкнула дверь и вышла из хаты, вытирая на ходу накатившие на глаза слезы.

— Дурак ты, Ваня, такую вечеринку испортил, — сказал гвардии капитан Храмов и, сделав музыкальный перебор струн, отложил гитару в сторону.

— Че я!? Че я!? Я же не хотел обидеть её. Откуда я знал, что Светка, так отреагирует? — стал оправдываться Заломин, видя, что не со зла стал инициатором раскола.

— Вся эскадрилья знает, а ты, Ваня, ну ни хрена не знаешь, что у неё с Красновым настоящая любовь.

— Что, ты, не видишь, как парень-то мается? Ему ведь наверное, тоже больно!? А ты, ты, словно серпом, да по… помидорам… — сказал комэск.

В тот миг за столом наступила гробовая тишина. Все замерли, глядя на Краснова. Каждый из присутствующих представлял, что чувствует парень в эту минуту.

Краснов резко встал и, оттолкнув ногой табурет, молча выскочил следом за Зориной. В ту секунду в его груди будто разорвался двадцатимиллиметровый снаряд «мессера». Сердце жег огонь, и эта боль словно пульсар отдавала в виски. Выпив столько водки, он так и не запьянел. Голова была свежа, но только внутри что-то странное испепеляло его сердце. Для него — Леди была далеко, а Светлана была рядом.

Светлана Зорина, стала не просто дорогим ему человеком, она стала настоящим другом, который в минуты передышки на фронте был, словно отдушина и единственное дорогое сердцу существо. Она, как и Валерка, постоянно была в смертельной опасности, и этот риск ещё больше сближал их сердца. Зная, что в любую минуту они могут погибнуть, отношения их переросли в абсолютно иную форму дружбы, и они растворились друг в друге без всякого остатка. Отсюда и были у Краснова все эти сердечные переживания, которые давили грудь, изматывающей болью.

— Света, Света, стой! — проорал он с гортанным хрипом вслед уходящей девчонке.

Но девушка, не останавливаясь и не оборачиваясь, шла в сторону базирования своей эскадрильи. Краснов, расстегнув ворот гимнастерки, побежал следом за ней. Ему казалось, что он сейчас задохнется. Сердце, словно надутый футбольный мяч, распирало изнутри грудную клетку, и от этого дышать было очень трудно.

— Прости! — сказал он, беря девушку за руку. — Прости меня! Я хотел рассказать, но все это так неожиданно. Я же думал, что наши пути уже разошлись! — стал оправдываться Валерка.

— Я понимаю, Валерочка! Но ведь ты мог сказать мне об этом чуть-чуть раньше. Понимаешь, ты оттолкнул меня. Ты меня очень обидел, — сказала Светлана дрожащим голосом. — Разве я не поняла бы! Я же знала, знала, что ты любишь свою Лену. Этого можно было ожидать, а я, дура, настоящая дура, доверилась тебе! Я полюбила тебя, а теперь что? Что может быть между нами?! Прости и прощай!

— Светка, не делай этого! Не рви мне сердце, я же живой человек. — заорал Валерка от досады.

— Прощай! — сказала Светлана и побрела через взлетное поле.

Вечер клонился к закату, а на Западе красный диск солнца наполовину уже спрятался за черную кромку леса. В этом красном диске мелькнуло три силуэта дежурного звена, а вспыхнувшая в фиолетово-синем небе зеленая ракета, указала группе «ЯКов» добро на посадку.

На душе Валерки было муторно и он, чувствуя, что назад Светлану не вернуть, сел прямо на взлетное поле. В ту секунду мысли и чувства словно перемешались в нем. Валерке хотелось кричать, хотелось даже рвать волосы на своей голове, но внутренний голос говорил ему: «Полевая почта 81234 «К»».

В этих скупых строчках было все: любовь, надежда, а самое главное вера, вера не только в победу, но и в будущую встречу с самой дорогой и любимой девушкой на свете.

Закурив папиросу, Краснов лег в траву и уставился в небо. Все мысли сейчас были о его девчонках. До глубины души было жалко, что так получилось со Светой, было жалко потери настоящей боевой подруги, и от этой душевной боли слезы, накатив на глаза, лениво потекли по щеке.

Голос часового привел старшего лейтенанта в чувство.

— Потушите, пожалуйста, папиросу, товарищ лейтенант! Не положено тут курить! Демаскируете военный объект!

Краснов затушил папиросу, воткнув её в землю, и поднялся с земли. Отряхнув свои галифе и, расправив гимнастерку, он глубоко вздохнул и, махнув рукой, направился в сторону квартирования своего звена. После слов, сказанных часовым, с души словно свалился камень, и Валерка вспомнил слова, сказанные ему когда-то матерью:

— С бедой нужно переночевать, сынок, наутро, она сама отойдет от тебя.

Перейти на страницу:

Похожие книги