Я не такая

Так я просидела несколько минут. Стало совсем невмоготу сидеть, будто час прошел. Время тянулось, а стрелка буквально застыла на месте. Спина совсем занемела, но через какое-то время привыкла. Выпрямила плечи. Грудь вперед, она у меня красивая, гладкая, женственная, сказала бы, что даже бархатистая и очень чувствительная. Стоит мне о чем-то сексуальном подумать, как соски сразу подхватывают мысли и начинают темнеть. Сейчас они были как жареный каштан, темно-коричневыми и покрылись густыми, толстыми морщинками. «Что за напасть, ведь ни о чем сейчас и не думаю, лишь бы поскорее он закончил. Может спросить, или все же подождать».

Посмотрела на юного художника, он так увлеченно рисовал. Изредка смотрел в мою сторону, куда именно не знаю. Взгляд был быстрым, молниеносным и сразу возвращался к листу бумаги. А он ничего, красивый малый. Вздернутый носик, тонкие пальцы, вытянутое лицо и брови лохматые, такие же, как и его волосы, все торчат в разные стороны. А глазки, какие глазки. Как у щенка. Такие томные, преданные, просто душевные. «О боже, о чем только думаю, что за глупость. Ведь в сыновья мне годится. Вот зараза, от безделья что только в голову не лезет». И все же он ничего, и мне приятно сидеть, уже нет такого-то страха или укора. Так, только неуверенность в рисунках, в их дальнейшей истории. «А впрочем, какое мне дело, моего лица не видно, я в маске. А тело… Ну мало ли у кого оно может быть». Маска. От этого слова мне стало совсем хорошо, я как бы здесь и в то же время нет. Как будто стою за окном с односторонним видом, вижу всех, а зрители только свое отражение. И тут я заулыбалась. Как здорово, все же как здорово, что решилась позировать. Интересно посмотреть, что получится. А в груди так и щемит, так и щемит.

Спустя минут тридцать он закончил. Робко сказал, что можно вставать. Скрипя как старуха, я выпрямила спину. Кажется, все трещит и ноет. Осторожно сползла со стула. Повела плечами, дернула ногой. Мурашки в пятке. Все же отсидела ногу, но прошло быстро. Подошла к нему и заглянула за спину. «Обворожительный рисунок». Это была первая моя мысль. Он так и нарисовал меня в маске. Уголь, черные контуры, плечи опущены, руки как лианы вдоль тела. Фигура выглядела непропорционально длинной, но это придало ей характер усталости. Я почувствовала обессиленное тело, опущенный взгляд и этот черный лобок, он буквально как на мишени находился в центре листа и хочешь или нет, но ты смотришь на него, как будто это основной элемент рисунка. В животе заурчало, и я ощутила, как в груди все стало медленно сжиматься, а в паху стало горячо. Сделала шаг назад. Как бы отстраняясь, чтобы он не увидел то, что я ощущаю. Поразительно, как чувственно это смотрится. Несколько росчерков угля, а сколько эмоций, настроения. Сделала еще несколько шагов назад. Пальцы коснулись пушка на лобке. Кудрявый хохолок, он так нагло выпирал вперед и светился на моей белой коже. Не думала, что это так сексуально. Быстро развернулась и вышла из мастерской.

Грудь болела. Такое старое, почти забытое чувство желания быть любимой. Не просто женщиной, а чтобы тобой восхищались, любовались, чтобы мужчины робели при твоем виде, перешептывались и думали всякую глупость. «Кто я, как меня зовут, что тут делаю, и могу ли я? Да, могу, многое могу». Улыбаясь, я зашла в соседнюю комнату. Сняла маску и посмотрелась в старое зеркало. Серебро потрескалось, но в нем отражалось прекрасное женское тело. Сейчас на меня никто не смотрел, и ладонь легла на живот. Внутри что-то непроизвольно вздрагивало. Не спешила одеваться. Опустила ладонь, и пальцы стали медленно перебирать торчащие волоски. Отдернула руку, как будто прикоснулась к чему-то запретному, скосила взгляд и посмотрела на проем в дверях. Леша даже не встал со стула, я не слушала его возни. Сделав несколько осторожных вздохов и набравшись смелости, пальцы опять скользнули по волоскам и углубились ниже. Внизу живота почему-то стало больно. Прикрыла глаза, и, набравшись сил, убрала пальцы.

Поблагодарив Лешу, я ушла. Хотелось, хотелось чего-то такого… такого… чтобы я запела и запрыгала от радости. Не могла себе поверить, что еще способна на подобные мысли, что во мне еще не все угасло. А ведь когда-то это для меня было обычным. Но время все стирает как ластик. И вот опять это ощущение. Эти желания пробудил во мне этот юноша.

Мне было по-настоящему стыдно. Придя домой и увидев сына, мне уже казалось, что он знает, где я была и что сделала. Но нет, все как обычно, он поцеловал меня в щечку, эта привычка у него сохранилась с детства, и я ценю ее. Он ничего не знал, все осталось в тайне. Да и чего это так переживаю? Ведь я там в маске, за ширмой, за тем самым зеркалом, которое меня спасает, и Леша обещал, а я ему почему-то верю.