Я не такая

— Да, — нараспев сказал он, — я сейчас, — он быстро соскочил и выбежал. Уже через минуту он вернулся с новым листом и уселся. — Я готов, — отрапортовал он.

— Э… — Такого поворота я не ожидала. Думала поговорить, хотя считала, что зря вообще это сказала.

Была минута, когда я расслабилась, зафантазировалась и растаяла в своих мечтах. Я просто дурочка. Но уже было глупо отпираться, перенести на потом, а после… Но нет, в груди все так ныло, так ныло. Хотелось восхищения, восторженного взгляда, а еще… Не знаю… Я не могла себе признаться. Хотелось просто внимания, пусть не мужчины, а юноши. Удивительно, но я истосковалась по этому ощущению в груди, а она так ныла.

— Прямо сейчас? — немного испугано спросила я.

— Я готов, — повторил он и стал крепить лист бумаги к планшету.

Тяжело, как будто на плечах был тяжеленный рюкзак. Я встала с кресла, и, стараясь держаться более ровно, вышла из павильона. Голова гудела. Мысли так и плясали, как мячик в пинг-понге, прыгали из стороны в стороны. И ни одной идеи, ни одного решения. Зашла в соседнюю комнату, где стоял диван. И что теперь? Покрутила головой. Он там ждет. Я взрослая женщина, мать его одноклассника, журналистка. У меня репутация, я известна, и я не могу вот так… Глупо, просто глупо. Но зачем же тогда так говорила? Чтобы поиграться? Чтобы потом вот тут стоять и ныть? Мне было стыдно за свои слова и уж подавно за поступки. Не должна была так поступать, и вообще не должна была сюда ходить. Что подумают, если кто узнает. Вот вляпалась.

Посмотрела на стены. Я и раньше видела их, но как-то не придавала значения. На стенах висели маски. Разные, их было с десяток. Были карнавальные, большие с рожками, а были новогодние, и были для человека «Х». Вот Венецианская с колокольчиками, а вот просто с перьями. Одну из них я сняла и посмотрела на нее. Большие глаза, золотистый нос, мелкий узор переходит по краям в радужную окраску, а посередине лба, как у принцессы, большое фиолетовое перо. В детстве мне папа покупал не такие, а попроще, на Новый год. Мы кружились вокруг елки и пели песни, а после рассказывали истории и загадывали желания. И казалось, что меня никто не узнает, это только я вижу их такими, как они есть, хотя мама и папа были тоже в масках.

Надела маску и подошла к зеркалу. Воспоминания, такие теплые и загадочные. «А почему бы и нет?!», — вдруг подумала я, смотря на свое отражение в маске. Ведь главное — инкогнито, а тело оно и есть тело. Приняв такое простое и в то же время логичное решение, мне стало легко. Я быстро сняла с себя всю одежду. За стеной сидел юноша, который впервые увидит обнаженную женщину. И я опять засомневалась. Но чтобы не стоять и не дрожать от страха, вышла в коридор и направилась в зал.

Идти было неловко. Даже дома не ходила обнаженной. Муж стал большой, не по должности, а стал просто большой, живот выпирает, лицо округлилось, стал неуклюжим, бесформенным. А сын, он уже не мальчик, все понимает. Поэтому идти по пустому коридору в чужом доме обнаженной было неловко. Шагала неуклюже, как утка, даже смешно. Выпрямила плечи, грудь подтянулась. «О боже», — подумала я и вошла в зал.

Тишина. Лучше бы он говорил. Я гордо, не спеша прошлась. Чувствовала, как лицо покраснело. Юноша возраста моего сына внимательно смотрел на меня. Мне было по-настоящему стыдно за свое голое тело. Если бы на меня смотрел старик, познавший в своей жизни молодость и трясущуюся старость. Или мужчина моего возраста, который как самец считывал мое тело, мне было бы так неловко. Но этот юноша, совсем еще мальчишка. «Наверное, я все же что-то неправильно делаю? Как я глупо и опрометчиво поступила», — только и думала, пока медленно проходила по мастерской.

— Вы красивая, — вдруг нараспев сказал Леша.

— Спасибо, — его слова растопили мое тело. Руки стали свободней двигаться, теперь я не так боялась за свою грудь, которая чуть покачивалась в такт моей походке.

— Здорово придумали с маской, круто, — восхищенно сказал он.

И тут я спохватилась и быстро спросила его:

— Только это между нами.

— Да… конечно… — заикаясь, сказал он, — прошу, — и указал на стул.

Все так быстро произошло. Скажу честно, я так и не успела ничего подумать, что меня дернуло поступить именно так. Что-то играло в душе. То ли воспоминания моей юности, но и тогда я так не поступала, была целомудренной, следила за своими поступками и не допускала вольности со стороны парней. А что сейчас изменилось?

Села на барный стульчик. Не очень удобно. Машинально прикрыла грудь, но от этого стало еще более отвратительно. «Какая глупость», — только и твердила про себя. «Мне что, делать нечего, ищу приключения на свою ж…. Допрыгаюсь, если узнает сын… знакомые?» Я сидела и мучилась этими вопросами, а он уже устроился и начал делать наброски. Ему удобнее сидеть, а у меня уже за минуту спина затекла. Решилась, опустила руку. «Я ведь не девочка, я мать и взрослая, серьезная женщина. Не пристало мне жеманничать, если уж решилась, то пусть рисует».