Я хочу, чтобы... (СИ)

…- В общем, — отправляя в рот сразу горсть рулетиков, сообщил Валид. — Царевичу, когда он родился, предсказали, что он умрёт. В десять лет. День рождения у него через две недели, а ещё ни один колдун так и не смог сказать, от чего царевич должен отправиться к Вадду, и как этого избежать. А поскольку сынок он у папочки единственный, а значит, наследник, царь очень, очень не хочет его смерти.

— Ясно, — успев всё-таки ухватить один рулетик, пока поднос не опустел, вздохнул Амин. — И как нам узнать, что убьёт царевича?

Мальчик облизал липкие пальцы — по очереди, сосредоточенно — и только тогда соизволил ответить:

— Я, в принципе, и сейчас могу предложить парочку вариантов, но царю их, скорее всего, тоже предлагали, так что он не поверит.

— Ты же вещий, — покосился на него Амин. — И не знаешь?

— Ну, вещий, — фыркнул Валид. — Я вещий один, а вас, людей, много. Вы для меня как песчинки, я вас вижу, я про вас знаю, но только если пригляжусь. Мне надо увидеться с царевичем.

— То есть нам надо попасть к наследнику, — протянул Амин, — которого стерегут, как зеницу ока… Валид, у тебя есть там знакомый джин?

— А у тебя есть там знакомый убийца? — огрызнулся мальчишка. — Давай пацана сами прихлопнем и смоемся, тогда они точно порт откроют… через годик. Может быть.

Амин криво усмехнулся.

— Другие идеи?

Валид пожал плечами и как само собой разумеющееся сказал:

— Ты пойдёшь к царю и уговоришь его. Скажешь, что ты великий мудрец из какой-нибудь Аиши…

— Я похож на мудреца? — рассмеялся Амин.

Валид скептично оглядел его с головы до ног.

— Побольше, чем большинство “мудрецов”, которых я встречал.

Амин вздохнул, поняв, что нечеловеческая логика иногда крепче дубовых ворот.

— А давай ты просто превратишься в старика, и тогда царь нам точно поверит, — предложил он, про себя добавив: “А если ты ему ещё что-нибудь наплетёшь про: “А при твоём предке…”.

— Превращение, — назидательно подняв грязный палец, ответил Валид, — отнимает уйму сил. Не хочу просто так их тратить… поэтому мы сейчас достанем тебе накладную бороду и объявим пророком… например… э-э-э… Вадда! О, точно, пусть эта его стерва-сестрица похихикает…

Амин, бессильно закрыв глаза, постарался представить, что всё это сон, и на самом деле они уже плывут в Гарибу.

Даже не обладая пророческими способностями, он уже давно понял: идеи Валида хорошо не заканчиваются.

По крайней мере, для людей.

* * *

— А при твоём предке… — радостно бубнил Валид, уткнувшись носом в пол сбоку от Амина.

И юноше стоило огромного труда его в таком положении удерживать.

— … который был тем ещё мерзавцем…

Амин, задыхаясь от лезущей в рот накладной бороды, скрипучим “старческим” голосом желал великому солнцеликому и ясноокому царю всех благ и долгой-долгой жизни. А про себя радовался, что прижатый к полу маленький негодник не орёт на весь тронный зал.

— …баловался молодым вином, зёрнами мака и даже, сволочь, пару раз пытался ухватить меня за лапы со словами: “Ну куда же ты, прелестная птич…”

Амин, чей велеречивый, обкатанный годами “тренировок” словесный поток всё-таки иссяк, сжал шею мальчика сильнее. Валид пискнул что-то отдалённо и при хорошем воображении напоминающее вежливое обращение и зашептал уже более полезные вещи.

Так, царь, грозно взирающий на недостойного, именующего себя мудрецом из Аиши, и его сына с золотого трона на вершине пирамиды на четырёх слонах, на трёх китах… в общем, где-то под потолком — как и полагается царю — с удивлением узнал, что его младший и не так давно почивший брат на самом деле его… хм… ну да, очень любил. А что отравить пытался — ну так с кем не бывает! А виноват на самом деле садовник. Да вы сами спросите эту гни…э-э-э… этого уважаемого сайеда. Неспроста он всё время ходит в юбке выше колен и глаза подводит по-женски. И кошек любит. Нормальный мужчина, а тем более садовник никогда не любит этих тва… э-э-э… (Валид снова пискнул, но быстро зачастил дальше). А ещё духи… м-м-м-м… ветра сообщают, что засухи в этом году так и бы… э-э-э… не будет. А великий шакал Суинаби требует, чтобы крышу в храме, наконец, починили, ибо его оскорбляют сквозняки и… Дальше шла такая нецензурная фраза, что Амин не выдержал, оглянулся, а Валид умудрился даже в положении ниц пожать плечами — мол, я чего, это шакал так сказал.

Царь сдался на жалобе от духов воды о том, что река слишком грязная, а сайед водоносчик на самом деле и вовсе творит непотребное в свободное от работы время.

Амину и примолкшему Валиду задали последний вопрос: сколько у царя жён. Амин подавился вдохом — царский гарем (а жёны здесь вполне приравнивались к наложницам) назубок знали только евнухи, а уж тем более не какой-то мудрец из богами забытой Аиши…

— Двести восемьдесят три, — без запинки отрапортовал Валид — так, будто лично их ночью считал.

— Двести восемьдесят три, — повторил Амин, — о, мудрый и любимый богами…

— Двести восемьдесят две, — фыркнув, поправил стоящий на ступеньку ниже трона визирь. — Что подводит под сомне… — начал он, но глянул на царя и осёкся.