Я – Игрок

– Он и не поклоняется. Как я поняла, граф просто хочет совместить древние традиции с нынешними правилами, – отвечает Кристина.

Девушка объясняет мне, что в наши, когда у знатных господ рождаются дети, информацию о них записывают в специальные регистрационные книги, которые хранятся в Салоне. Это работает почти так же, как, например, учёт движения финансов в казначействах. Информация фиксируется, хранится, и предоставляется в пользование тем, кто имеет право доступа к ней.

В старину же ребёнка «являли свету», причём иногда это происходило не сразу после рождения, а лишь по прошествии нескольких лет. Суть таинства состояла в том, чтобы дитя предстало перед взорами богов, в чём ему помогают обученные люди – жрецы, служители храмов.

Не трудно догадаться, что покровительницей подобных ритуалов была богиня Ун, владычица материнства и продолжения рода. Теперь понятно, кому из всевышних служит девушка в балахоне.

Тем временем начинается церемония. Гости сбиваются в плотную кучку, наблюдая за действом. Я занимаю место с краю, не сводя глаз с лица под капюшоном.

Граф передаёт в руки жрицы свою дочь, которая в этот момент внимательным взглядом изучает людей, заполнивших помещение. Служительница Ун принимает девочку из его рук, а Виктор отступает на шаг, после чего они с Лирим опускаются на колени.

– Внемлите моим словам! Все те, кто собрался сегодня здесь, да опустятся же на колени подобно родителям этого чада. Ибо сейчас на нас падёт взор всемогущих богов! – голос жрицы выдаёт её юный возраст, но, несмотря на это, его полнит непонятная мне сила.

Кажется, что каждое слово, каждый звук, произнесённый ей, начинает вибрировать, соприкасаясь с воздухом.

После того, как все присутствующие опускаются на колени, жрица продолжает:

– Боги покинули этот мир, но они не забыли о нём. Их взоры проникают сквозь пространство, точно свет, который источает солнце, позволяя нам выйти из мрака. И сейчас мы являем этому свету дитя, которое я держу своими руками. Перед взорами богов у этого ребёнка нет имени, нет семьи, как нет прошлого и будущего. Есть лишь его душа, такая же чистая, как вода в этой чаше.

С этими словами она опускает обнажённые ступни малышки в чашу с водой. Ребёнок не плачет, и не одёргивает ножки. Вместо этого личико девочки вдруг озаряет по-детски светлая улыбка. Она прикрывает глаза и мгновенно засыпает, и в тот же момент поверхность воды начинает искриться, словно на неё падает луч света.

Света, которого в зале не было.

– Свершилось! Боги благословили это дитя, и теперь оно сможет начать свой путь в этом мире, и путь этот не будет пролегать во тьме, но будет озарён светом! – вновь разносятся по залу голос жрицы.

Едва отзвучало последнее слово, как она передаёт спящего ребёнка Виктору и Лирим. Служительница Ун жестом позволяет всем подняться с колен. Что гости и делают, после чего большинство из них устремляются к графской чете, чтобы поздравить их и полюбоваться на девочку.

Жрица, пошатываясь, отходит от алтаря и направляется к выходу. Я едва не теряю девушку из виду из-за толпящихся в зале гостей. Но ярко-жёлтый балахон слишком приметен, и мне всё же удается, растолкав нескольких личностей, перехватить её почти у самой двери.

– Вы стоите у меня на пути, – доносится тихий голос из-за капюшона.

Возможно, эти слова должны были прозвучать повелительно, или даже надменно, но ритуал явно отнял у жрицы много сил, потому голос её заметно дрожит.

– Не знаю, как, но я чувствую боль, которую ты сейчас испытываешь, – говорю я в полголоса, заступив девушке дорогу.

– Чего вы хотите? – звучит вопрос.

– Лишь поговорить.

– Нам не о чем разговаривать! – отрезает жрица.

– Я так не думаю! – незаметно для себя я повышаю голос. – Вы знаете, кто я такой. Вы поняли это, едва увидев меня.

Неожиданно девушка протягивает руки к капюшону и медленно откидывает его назад. Передо мной предстаёт юное девичье лицо с россыпью веснушек и двумя тонкими косичками волос соломенного цвета. Пара зелёных глаз смотрит на меня, и по этому взгляду я понимаю, что девочка сильно нервничает.

Да, служительница Ун рослая для своего возраста, лишь немногим она ниже меня, но на вид ей не больше десяти–двенадцати лет.

– Да, я знаю, кто ты, – говорит она дрожащим голосом.

Ближайшие к нам гости, чьё любопытство привлёкли наши с девочкой голоса, спешат ретироваться, завидев, что грозная жрица явила на всеобщее обозрение свой лик.

– Не хочешь поделиться этим со мной?

– Нет.

– Посмотри на них, – говорю я, указывая на людей, спешащих оказаться от нас как можно дальше. – Они знают, кто ты, и на что способна. Любой присутствовавший сегодня на церемонии мог увидеть, или даже почувствовать, как ты используешь магию. Магию, которая сотни лет, как мертва для этого мира. Они боятся тебя. Такой же страх я вижу и в твоих глазах. Ты боишься меня?

– А кто бы не боялся на моём месте?! – шипит на меня в ответ жрица.

– Что я такого сделал?! Почему ты меня боишься?