Я – Игрок

«Иначе меня примут за парня», – так Кристина объясняла мне своё поведение. Я лишь улыбнулся в ответ.

Гости подходят к нам по очереди. Каждый из них давно знает графа, а он знает всех их. Но, соблюдая тонкости этикета, гости по очереди представляются, называя своё имя, род деятельности, и то место, из которого они прибыли. Также они дарят семейной паре подарки и произносят напутственные пожелания. Слова звучат по-настоящему добрые и тёплые, и все они касаются исключительно Виктора и Лирим. Об их дочери не упомянул не один из гостей.

Позже, от одного из них я узнал, что такова традиция – пока ребёнка не представили семейному окружению (а всё это мероприятие, затеянное графом, называется «явление дитя свету»), о нём не полагается говорить вслух. Уж точно не перед самой церемоний.

Некоторых гостей я узнаю, например, учённого Элра, или историка Ирвина. Других же вижу впервые. В общей сложности гостей набирается десятка три, не меньше.

Представившись, сделав комплимент, вручив подарок, и раскланявшись, каждый гость проходит в помещение замка. Слова приветствия звучат также и в наш адрес, а на лицах некоторых из этих людей я вижу непонятную мне радость, вызванную нашим присутствием.

Одно дело изобразить радушие, и совсем другое – действительно его проявлять. Я старательно улыбаюсь, отвечая на приветствия.

Кристина сосредотачивает на себе большее внимание гостей, нежели я. Впрочем, я совсем не против, и уж точно не стану расстраиваться на этот счёт.

Многие из них шёпотом желают девушке скорейшего выздоровления, кивая на её сломанную руку. Пожелания здоровья звучат так тихо, потому что в высшем обществе во время официального приёма справляться о чьём либо здоровье в полный голос считается признаком дурного тона. А не пожелать человеку, страдающему недугом, хорошего здоровья вовсе расценивается как непростительный проступок. Поэтому те, кто не желал нарушать общепризнанные правила этикета, но также не хотел и показаться бессердечным, находили своё спасение в лице едва различимого шёпота.

Последним из гостей к нам подходит некто, облачённый в длинный до пят балахон. Ткань цвета солнца расшита чёрными завитками, внешний вид которых рождает у меня ассоциацию с древесными корнями. Лицо человека скрывает капюшон.

Я более чем уверен, что под ним обнаружится девушка, о чём явственно говорит неповторимая грация гостя, которая читается в каждом его движении.

– Леди Улия, – произносит граф учтиво, подтверждая мою догадку касательно пола этого личности.

В отличие от остальных гостей дама не отвечает на приветствие, она также не произносит комплиментов и пожеланий в адрес Виктора и Лирим, не говоря уже о том, чтобы дарить им подарки. Она лишь протягивает руку графу, и из-под широкого рукава на свет показывается тоненькая как прутик кисть, унизанная пятью перстнями – по одному на каждом пальце.

Виктор наклоняется и целует протянутую руку. Тоже самое делает и Лирим, поклонившись при этом ещё ниже, нежели её муж. Кажется, что жена графа готова даже пасть перед неизвестной на колени, едва та подаст соответствующий знак.

Когда рука девушки, лицо которой было скрыто под капюшоном, оказывается напротив меня, я кидаю вопросительный взгляд на Виктора. Тот кивает в ответ, давая понять, что я должен сделать то же, что они с женой проделали мгновением ранее.

Я сгибаюсь в поклоне и прислоняю губы к гладкой коже незнакомки. В ту же секунду ясно ощущаю магию, исходящую от неё. И эти ощущения совсем не похожи на то, что я привык чувствовать рядом с другими Игроками, или даже с порождениями ночи.

Магия этой девушки какя-то… другая.

Лишь несколько раз в своей жизни я ощущал нечто подобное. Впервые это произошло в Алкхаазе, в зале с каменными статуями бывших властителей мира, а в последующие недели во снах, где меня во тьме окружали боги светлые и тёмные, и то уже были не изображения, вырезанные инструментами древних мастеров, а существа из плоти и крови.

Так вот, кто сейчас стоит передо мной, и на чьём запястье я только что оставил свой поцелуй? Служительница одного из богов!

Но какого именно? И зачем она прибыла в замок Виктора?

Поднимаясь, я не могу удержаться от соблазна и потому заглядываю жрице под капюшон. И вижу, что под ним скрывается совсем юное девичье лицо, усыпанное полем веснушек.

Наши взгляды встречаются, и девочка вздрагивает. Её глаза выдают испуг и некое узнавание. Но она не была бы служительницей богов, если бы не могла держать себя в руках, и поэтому перемены в её настроении замечаю лишь я, и то, лишь потому, что смотрю ей в лицо.

После того, как Кристина повторяет процедуру с поклоном, гостья проходит внутрь замка.

Что же такого разглядела во мне эта девочка, что заставило её глаза расшириться от страха? Как же я устал от этих бесконечных вопросов и невозможности получить на них ответы!