Я и мой Псих

Он отпустил меня, снова отодвинувшись, но уже я отпускать его была не намерена. Села, обнимая его за шею. Прижалась губами к его губам. Иначе можно было просто умереть от разочарования, холода, внутреннего голода, что жег уже.

Звякнул ремень, Лонгвей дернулся и снова опрокинул меня, придав своим горячим телом, так как мне хотелось. Я от этого нового открытия чуть с ума не сошла. Как я могла знать, что это так приятно прижиматься к его телу, когда ничего не разделяет. Мне даже этого было уже мало. Я терлась об него, извиваясь. И почувствовав, что по нему словно дрожь прошла, едва не задохнулась.

Обхватив моё лицо руками, Лонгвей приподнялся на локтях, едва ли не с трудом отрываясь от меня.

— Не спеши так, — между поцелуями выдохнул он. — Будет больно. Я должен…

Как ни странно, я только сейчас осознала, что мы собственно делаем. Разумеется, теорию процесса я представляла. Он говорил о том, что это мой первый раз и нужно быть осторожней?

— Пусть будет.

Мне просто не верилось, что эта боль действительно существует. Как это возможно, когда так хорошо?

Лонгвей замер, глядя на меня мучительно долго. Я не выдержала — выгнулась, насколько возможно было, подставляя ему шею. И он не сдержался, рыкнул, целуя жадно и судорожно как-то.

Опустил руку вниз, протискивая между нами. Я вздрогнула, а потом прикусила губу, когда он коснулся меня между ног. Там будто еще горячей стало и вдруг словно запульсировало сжимаясь.

Лонгвей скрипнул зубами. Его пальцы двинулись дальше, раздвигая складки. Я не очень понимала, что ощущаю сейчас. Но останавливать его точно не хотела. Почувствовав, как что-то твердое прижалось ко мне там, я просто застыла растерявшись. Лонгвей стал целовать моё лицо, прикусив губу, проник в мой рот языком. Я забылась в этом поцелуе. Не сразу даже почувствовав, что Лонгвей двинулся вперед, там внизу. Необычное чувство наполненности и вовсе никакой боли, меня удивило. И тут же все прекратилось. Но под моими руками тело Лонгвея затряслось просто. Он так напрягся, что я словно каменную статую сейчас обнимала.

С шипением выдохнув сквозь стиснутые зубы, он снова качнул бедрами, и то чувство наполненности вернулось. Но теперь я поняла, что он делает. Он входил в меня постепенно, сдерживаясь и давая привыкнуть. Чуть больше продвинувшись на этот раз. И вышел быстрее. Снова толкнувшись вперед почти сразу.

Я пока ничего особенного не чувствовала. По крайней мере, особенно приятного. Лонгвей опять качнулся, и я ощутила беспокойство, ощутив его ещё глубже, он не слишком большой для меня? Он снова задрожал, дыша часто.

— Ты такая тесная, — выдохнул он и опять скрипнул зубами.

Еще один толчок, и я уже почти испугалась. Это ещё не всё? Это вообще возможно?

И тут я почувствовала ту самую боль. Уже притухшее немного возбуждение смыло просто резким всплеском, когда Лонгвей толкнулся в меня в очередной раз. Я инстинктивно попыталась отодвинуться, оттолкнуть его от себя и из себя. Но он не позволил. Подсунув ладонь мне под спину, прижал к себе, не давая возможности двигаться.

И тут же принялся целовать. Так же резко, как возникла, боль ушла. Лонгвей, наверное, это почувствовал. Прижимаясь так близко нельзя было не ощутить, что я немного расслабилась. Взяв мою руку, он снял её со своей шеи, прижав к кровати над моей головой. Так же и вторую руку зафиксировал.

— Даже не надейся, что я сейчас остановлюсь, — рыкнул он мне в ухо.

Главная причина этого была даже не в том, что болевые ощущения исчезли. Внутри все сжалось от этого его тона и голоса рокочущего. Его поцелуи словно жестче стали, в нём такое напряжение чувствовалось, что не подчиниться ему было очень сложно. Я среагировала больше инстинктивно, немного изменив позу, подстроившись под него. Приподняла чуть ноги, согнув в коленях. И при новом толчке, невольно выгнулась прижимаясь к нему грудью. Почему-то дыхание сбилось. Вроде бы ничего особенного. Точно не больно. Новый толчок уже быстрее последовал, и появилось непонятное чувство. От горячего дыхания Лонгвея по спине мурашки побежали, перерождающиеся в дрожь, проникающую уже глубже, чем кожа.

Лонгвей просто впился в мой рот своим. Целуя почти болезненно. И все ускоряя и ускоряя толчки. Мне казалось, что мурашки уже по мышцам пробегают. Эта щекотка была приятна и какая-то неполная одновременно. Вызывала беспокойство и нетерпение. Но как их унять, я не совсем понимала. Это чувство росло, словно втягивая меня всё глубже и глубже в себя.

Лонгвей опустил руку и приподнял мою ногу выше. Одновременно снова толкнувшись, как-то особенно глубоко.

— Ах!

Я задохнулась. Он словно задел какую-то точку, от которой всё тело задрожало. Захотелось исчезнуть. Слишком сильно. Слишком… приятно. Пугающе приятно. Лонгвей сильнее сжал мою ногу, поднимая её ещё выше. И вдруг изменил ритм. Теперь толчки стали такими частыми, что это чувство, что я задыхаюсь, возросло в разы. Кажется, каждая мышца натянулась дрожа. Я боялась, что просто не выдержу. Это слишком… слишком… так не бывает!