И все же…

«Как в „Улиссе“ Джойсу потребовалась „Одиссея“ для придания структуры своему Материалу — материалу, который, едва начав изливаться из скалы запечатанной индивидуальности Джойса, от удара Ааронова жезла свободных ассоциаций грозил подняться и затопить художника, словно наводнение, произведенное метлой, оживленной незадачливым учеником чародея; точно так же перед лицом еще более грандиозной опасности Джойс ввел историческую теорию философа восемнадцатого века Джамбаттиста Вико, чтобы та помогла ему организовать Поминки по Финнегану».

Сначала возникает мысль о том, что Уилсон заразился великолепной многоречивостью разбираемого автора, затем всплывает старое предписание журнала «Нью-Йоркер» («Останови эту метафору!») и лишь потом подозрение, что он, возможно, делал это намеренно. И обращаешь внимание на упоминание Вико, чьи труды послужили своеобразным отправным пунктом великого уилсоновского исследования телеологии и мессианства «К Финляндскому вокзалу».

В следующей статье «Путеводитель по Поминкам по Финнегану», опубликованной в августе 1944 года, Уилсон снова пытается увлечь читателей грандиозным начинанием постижения Джойса. На сей раз его энтузиазм зажгла новая книга «Отмычка к „Поминкам по Финнегану“» Джозефа Кэмпбелла и Генри Мортона Робинсона. Посоветовав нам в качестве наилучшего подхода начинать с Вергилия, Данте и Милтона, он добавил, что оптимальным планом действий стало бы приобретение самого произведения плюс «ключа Кэмпбелла — Робинсона» и:

«…готовность к изучению в течение многих лет… Джойс работал над романом семнадцать лет, что эквивалентно приблизительно семнадцати книгам обычного талантливого писателя».

Основательно озадачив свою аудиторию этим пугающим и вместе с тем привлекательным методом (я тоже от всей души рекомендую тем, кто никак не решается подступиться к Джойсу, последовать совету Уилсона), он заявил, что соавторы путеводителя заслуживают «благодарности от Республики Изящной Словесности».

А теперь скажите мне, когда вы в последний раз видели это выражение в печати? Или же требовательного рецензента, который пытался бы повысить, а не понизить уровень вашего чтения? Трудно вообразить, как мистер Уилсон (почти всегда называвший авторов «мистер», «миссис» или «мисс») каждое лето давал бы рекомендации для «пляжной сумки», не говоря уже о его реакции на куда более отталкивающее представление о том, что люди непременно склонны больше покупать и читать книги на Рождество. Его знаменитая печатная открытка, которую он посылал просителям всех родов, демонстрирует его глубокое равнодушие к мелким соблазнам литературной известности:

«Мистер Эдмунд Уилсон сожалеет о том, что для него невозможно: чтение рукописей, написание на заказ статей или книг, предисловий или введений, заявлений в рекламных целях, выполнение любых редакторских работ, участие в жюри литературных конкурсов, ответы интервьюерам, участие в писательских конференциях, ответы на вопросники, помощь или участие в симпозиумах или „экспертных группах“ любого рода, продвижение рукописей в продажу, жертвование экземпляров собственных книг библиотекам, автографы незнакомым людям, использование его имени на фирменных бланках, предоставление личной информации о себе или суждений о литературных или других предметах».