И все мои девять хвостов

…Сестричка выставила братика из номера, и это было лучшим доказательством их единокровия. Ни одна обычная девушка не смогла бы противостоять лисьему очарованию. Ши был доволен. В его совершенно легкой теперь голове складывались картины удивительной ясности, появлялись ответы на вопросы, так портившие ему жизнь много лет, а последние три дня – особенно. Он не мог без страданий использовать свои способности – потому что был неполным, а ведь у близнецов самая сильная кровная связь. Даже у матери с ребенком – меньше. Не мог контролировать свои обороты – потому что где-то рядом была она, сестрица. Она, непосвященная сестра, сбивала его тонкие настройки, и Ши оказывался голым парнем в кустах на базе боли или лисом в коридоре гостиницы. Но сейчас все выбоины заполнятся, а складки разгладятся, узлы развяжутся – и больше никаких сбоев! Его умение уговаривать живое и ее сила перемещать неживое – да им больше нет преград! И идти никуда не хочется. Прекрасно.

А еще он был доволен, что совсем ее не хотел как добычу, как источник инь, как девушку, зато с ней было весело. Весело, как тем нарисованным пухлым розовощеким малышам среди персиковых деревьев, чьими изображениями увешивали стены мамаши и бабушки, повернутые на семейном счастье. Как весело молодым лисам гоняться за бабочками. Близняшки. Брат с сестрой. Двойная сила. Начало мира.

– Мой иероглиф сейчас – «счастье», – сказал он сам себе. – Тот самый, который из двух половинок. Я наконец-то целый.

Планов он не строил – не в его характере. Утром что-то да будет. Но за минуту до рассвета на краю его кровати (кто в ней был еще – неважно) возникла блондинка и сказала:

– Завтра ночью самое время любоваться полной луной. Лучшее место – черепичная крыша красного павильона. Пригласишь сестренку, когда она вернется с фермы боли? Если вернется, конечно. Поиграете в мячики!

Белокурая бестия перекидывала с ладони на ладонь сердце Ли. Оно пульсировало и еще светилось. Ши запустил в призрак мокрой от пота подушкой. Та зависла в воздухе и отлетела в Алекса. Ночная гостья растаяла. Сердце убитого лиса растаяло последним, бледнея, как плафоны в кинотеатре перед сеансом, пока совсем не пропало в утренних лучах.

Потом Ши встал с кровати, выпил воды из мини-бара (номер все равно не его) и стал думать, глядя, как спит, слегка похрапывая, очередная подружка. Как настоящий китайский лис, первое, что он вспомнил, так это классические стратагемы[82]. Все – не вспомнил.

36 стратагем раздражают своей масштабностью: если учиться слишком хорошо и прилежно, то надо еще отдельно учиться понимать их, и отдельно учиться применять их, и отдельно учиться различать ситуации, в которых надо применять одну из них. Ши не любил таких сложностей. Лисы не воины. Но кое-что из древних трактатов люди записали с лисьей подачи. «Искусство войны» Сунь Цзы[83], например. Мифический полководец там писал: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны воины, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает» – любимое место! Сразу видно, лисы диктовали. Мастера иллюзий и обмана. История не сохранила истории (вот каламбур в лаовайском стиле!), зачем эти знания лисы отдали людям, может, выгода была какая-то в тот момент. Но весь трактат – сплошные лисьи шалости.

Проблема была только в том, что Ши не знал, кто его противник, и у него не было армии.

Те же стратагемы говорили, что ничего не надо делать, если нет выгоды, и Ши попытался убедить себя, что в развязываемой войне у него нет выгоды. Жил же он столько лет без сестры и еще проживет, не дружил он с родичами из других провинций и еще продержится. Но нет – нет ничего выгоднее, чем родственные связи. Да к тому же с таким могуществом, которое открывалось, когда сестра была рядом. Значит, выгода была и действовать придется.

Но армию, равную тем силам, которые он видел на проклятой звероферме, ему за день не собрать. Не преодолеть те отряды тупых «красных муравьев», не выбить всех рабочих в бурых робах. Не пройти тех огненных буддистских знаков, превращающих кожу в расплавленный металл. Это была хорошо защищенная крепость, полная, готовая к обороне.

И тут же вспомнилось: «Избегание столкновения с большими силами свидетельствует не о трусости, а о мудрости, ибо принесение себя в жертву никогда и нигде не является преимуществом».