И только пепел внутри…

– Я так по ней скучаю, – голос дочери сорвался и упал до шепота.

Опустил взгляд и увидел, как она уткнулась лицом в ткань в своих руках. Узкие плечи дрожали.

– Я тоже, доча, – преодолел разделяющий нас шаг и прижал дочь к себе. Склонившись, уткнулся носом в светлую макушку. – Я тоже.

Похоже, мы оба не умеем переключаться. Просто дочь умеет лучше это маскировать.

– А давай… – осёкся, силясь усмирить и проглотить боль. – …Давай потом в мамину любимую пиццерию сходим. Помнишь, как она после работы иногда приносила пару коробок пиццы?

Голова в моих объятиях кивнула:

– Помню. Это она, чтобы не готовить, когда после работы устала, – глухо всхлипнула Катя и мягко отстранилась от меня, стирая тыльной стороной ладони слёзы с щёк. – Это были самые вкусные ужины. Особенно, когда с соком.

– Сходим? – поймал я её взгляд.

– Давай. Я, всё равно, почти ничего не ела за ужином.

– Но, у тебя же пустая тарелка была.

– Я Мультику незаметно отдавала, – пристыжено опустила Катя взгляд.

– А я и не заметил.

– Зато Мульт заметил, – улыбнулась дочь сквозь слёзы и кивнула в сторону кровати, рядом с которой лежал пёс с настолько круглым животом, будто проглотил мяч.

– Значит, на него пиццу не берём.

– Не берём.

Повисла тишина. Мы с доверью оба держали бледно-сиреневую ткань и бережно поглаживали её кончиками пальцев.

– Мы точно правильно всё делаем? – спросила Катя так, будто я был тем единственным, кто знал верный ответ на этот вопрос.

– Я не знаю, – шепнул я честно. – Но мне кажется, что мама этого хотела бы. Она ведь добрая… была. Всегда всем хотела помочь…

– А теперь мы помогаем ей помогать другим?

– Да, Кать. Именно так мы и делаем.

– Получается, всё правильно?

– Получается.

Глава 20

Первое утро, когда я проснулся раньше Мульта.

Первое утро, когда меня разбудило сверлящее внутри чувство того, что что-то должно произойти, что-то не сделано, что-то гложет меня изнутри и не даёт расслабиться.

Сел в постели, взъерошил прижатые к голове волосы. Поднял взгляд и наткнулся на четыре темно-синие сумки у стены, которые были полны не только вещами, но и воспоминаниями.

На днях нужно будет их увезти. Тёща сказала, что сделает это сама, от нас с Катей требуется только подготовить сумки к её приезду. Но вчера, пока мы вечером с дочерью и псом гуляли до пиццерии, в мозг надежно вросла мысль о том, что я должен сделать это сам.

Глупо и трусливо было бы собрать вещи в сумки и просто закрыть глаза и переждать момент, когда тёща их заберёт. Я понял, что должен лично убедиться в том, что вещи моей жены, в которых мне дорога каждая нитка, попадут в действительно достойные руки и достанутся тем, кто в этом нуждается. Я хочу видеть и знать, что с вещами будут обходиться бережно, а не выбросят на помойку или превратят в половые тряпки.

Шесть утра. Мульт, похоже, где-то спит раз не подает признаков жизни и дикого желания нагадить под какой-нибудь куст.

Скинул с ног одеяло и побрёл в кухню. Стакан воды после вчерашней газировки и пиццы так и просился в глотку.

Заглянул в комнату к дочери – спит. Как и в раннем детстве, рука, сжатая в вялый кулачок, подпирает подбородок.

Прикрыл дверь и ещё тише направился в кухню, где рядом со своей миской спал Мульт, который не повёл даже ухом, когда я подошёл ближе. Похоже, первая в его жизни вылазка далеко за пределы привычного ему двора, а затем обжираловка допоздна, его основательно утомили и выжали последние намеки на энергию.

Руки зачесались от внезапного порыва отомстить этому куску шерстяного идиота, за все те дни, что он будил меня раньше будильника и здравого смысла. Особенно за те утра, когда я умирал от похмелья и головной боли.

Когда еще выпадет такой шанс?

Неслышно присел рядом с псом на корточки. Убедился в том, что глаза его всё ещё закрыты, и резко положил ладони на его живот и шею:

– Срать! Пора срать! Ты хочешь срать! – начал его трясти и шептать словно в приступе паники.

Испугавшись, Мульт даже изобразил некое подобие лая и рыка, но когда узнал во мне своего хозяина, мгновенно завилял хвостом и стал издавать звуки, больше походившее на ворчание старого деда.

– Не нравится, да? Не нравится? – трепал его и периодически смыкал мелкие челюсти, отчего ворчание его выходило ещё более забавным. – А мне каково было?

Небывало «разговорившийся» пёс в какой-то момент его трепания мной решил, что мы уже достаточно побратались и можно начать лизать мне лицо.

– Ну, нет, псина, – мягко оттолкнул его и встал с пола. – Я видел, какое дерьмо ты этим ртом хватаешь на улице. Обойдёмся.

Отошёл от Мульта, взял со стола две пустые коробки от пиццы и, отдав псу последний недоеденный еще вчера кусок, смял коробки и отправил их в мусорный пакет, который оказался полон.

– Гулять? – спросил я тихо у Мульта, который как-то странно на меня смотрел. Как на идиота, что ли. Но услышав любимое слово, тут же побежал в прихожую к входной двери и потянулся зубами за своим поводком, лежащим на пуфике.

– Фальстарт, – оповестил я кипишного. – Подожди минуту – оденусь.