И только море запомнит

– Ты не представляешь, насколько я… – лучше было бы сказать «в жопе». Или хотя бы в каком она аду, но на ум даже начитанной Моргане не приходит никакое приличное сравнение. А говорить о Бентлее даже косвенно, не стесняясь в выражениях, кажется ей неправильным. Его можно ругать, проклинать, но стоящее в одном предложении с его именем грубое слово оскорбляет саму Моргану.

– Как бы отчаянно ты ни пыталась быть мужчиной, ты женщина. – Аделина делает небольшую паузу, чтобы привлечь все внимание О’Райли к себе. – И как бы ни ожесточила свое сердце, ты все еще можешь любить. Не в этом ли высшее счастье людское? Любить человека, а не только Бога.

Фыркая, Моргана по привычке ищет на шее крестик, стискивает его кончик, обводит большим пальцем крупные камни. Она кусает щеку изнутри. Если это и правда любовь, посланная Богом, в которого она все еще верит, то ей хотелось бы после смерти серьезно с ним поговорить. Если и получится задать хотя бы один-единственный вопрос, то она спросит не что иное, как почему же он над ней так издевается. Всевышний не посылает того, с чем ты не можешь справиться, но Моргана искренне не может понять, почему же для нее он оставил все самое жестокое. Не осталось ли где у Бога сострадания, чтобы хотя бы на некоторое время можно было ощутить на себе теплоту его?

– Но я не хочу его любить. Он скверный человек, давно переставший ценить благородные качества. Для него не в чести ни долг, ни благородство, ни честность, ни…

«Выдохните, мисс О’Райли, а то вы сейчас задохнетесь от той чепухи, которую извергаете».

Она раздражает сама себя своим же поведением. Невозможно же постоянно вести себя как глупая и наивная девочка, знающая жизнь только по книжкам, спрятанным под кроватью и низеньким трюмо у стены под картиной Хогарта[29]. Но она все еще сопротивляется, бастует и бьется, как рыба о песок, в свои-то двадцать с лишним лет. Совершенно никому в этом мире уже нет дела до морали, а она все хватается за нее, как за доску, сидя на которой можно добраться куда-нибудь. Она пытается себя спасти. Тщетно.

Тонет на берегу. И задыхается на воздухе, будто снова талию утянул тугой корсет.

– Тогда прекрати морочить себе и другим голову, Моргана. Не доведешь до добра себя. Лучше пей ром да веди себя, как прежде. Грабь суда, напивайся вдрызг. И пусть О’Райли боятся не только чужие, но и свои!

И есть доля истинного смысла в словах Аделины.

Глава 19. Бентлей и Моргана

Que femme veut – Dieu le veut[30].

– Пусть этот бал будет маскарадом.

Бентлей дождался, чтобы Моргана вышла, прежде чем произнес эту фразу, обращаясь к губернатору Коулсону.

– Надеюсь, вы понимаете почему.

– Конечно-конечно, сэр.

Даже если и не понимает – Кеннету не так важно, лишь бы выполнил все, что захочется ему. Остальное оценит сама О’Райли. Наблюдательности Кеннету не занимать. И он не мог не заметить, что его спутница очень нервно относится к тому, что произошло с ней. Он давно заприметил: в убранной каюте, где даже у каждой карты и книги есть свое место, единственный заброшенный угол – зеркало. Оно покрыто толстым слоем пыли и паутины. А значит, Моргана избегает всех возможностей взглянуть на себя. Кеннет ей искренне сочувствует, не до конца представляя, каково это – будучи молодой и прелестной девушкой, оказаться ослепшей на один глаз и потерять безотказное оружие женщины – обаяние и привлекательность.

Акцентируй она чуть меньше внимания на своем изъяне, никто бы и слова ей не сказал. По крайней мере, Кеннет не считает, что это ее не красит. Шрам добавляет остроты чертам ее лица. А она и должна такой быть – острой, рассекающей, под стать названию корабля с алыми парусами. И он не может не восхищаться тем, что О’Райли хватило духу не только не сломаться, но и переучиться вести свою жизнь по-новому. Мужество вызывает уважение – даже если это мужество врага.

Только Бентлей уже не может однозначно судить, кем же ему на самом деле приходится Моргана. С каждым днем он все больше хочет просто удовлетворять ее желания, видя, как та сопротивляется, но принимает немного своеобразные ухаживания. Кеннету ранее не приходилось ухаживать за девушками. Сначала служба и война с пиратами, затем бизнес и Ост-Индская торговая компания занимали его внимание полностью, теперь же на горизонте красноватым бликом горит она – девушка, в чьих жилах кипит горячая ирландская кровь. Кровь варваров, бандитов, убийц и мошенников. Кровь Морганы О’Райли. Безусловно, самой красивой из всех женщин, что когда-либо встречал Бентлей на своем пути.

– И мне нужно, чтобы бал был организован только тогда, когда в Нассау прибудут два вот этих человека, – Кеннет протягивает Коулсону записку. – Надеюсь, для вас не составит труда их найти.