И солнце взойдет. Он

Итак, наглая эскапада возымела действие. Собравшийся вечером совет заговорщиков постановил: Капитан Скальпель повержен. И хотя Рене переживала, что своими действиями подставила доктора Фюрста, тот философски отнёсся к тяжёлому разговору с коллегой. Ланг отчаянно брызгал лечебным ядом, однако у главного анестезиолога был, похоже, иммунитет. Об инциденте, что произошёл потом в кабинете, Рене не стала рассказывать. Ланг повёл себя неожиданно благородно заслужил хотя бы капельку уважения и день без оскорблений от Роузи. Подсчитав перед сном, сколько она задолжала доктору Лангу, уже следующим утром Рене предстала под его покрасневшие очи.

Глава отделения пытался налить себе кофе, который засыпали утром в машинку медсёстры, но электроника не поддавалась. Осторожно отстранив от потрёпанной техники чуть подрагивавшие руки начальника, Рене вытряхнула пережаренные зёрна в ведро, достала из ящика упаковку нормального кофе и насыпала в машинку свежую партию. После этого она уверенно нажала кнопку нужной программы и повернулась к наставнику. А тот следил из-под полуопущенных век и, похоже, старался дышать внутрь себя, чтобы скрыть откровенный аромат перегара. Тем не менее Рене мужественно вдохнула поглубже и коротко произнесла:

– Я верну вам всю сумму с зарплаты.

По недолгому размышлению именно такое решение показалось наиболее разумным. Рене не привыкла зависеть от чьего-нибудь покровительства и уж точно не желала менять свои принципы. Потому она взвешивала каждое слово, наверное, по минуте, прежде чем нашла показавшейся идеальной формулировку. Коротко, ясно и с чётко ограниченными сроками, в первую очередь, для себя. В конце концов, она может чуть подзатянуть платёж за резидентуру, потому что быть обязанной доктору Лангу казалось совершенно неправильным.

Однако наставник посмотрел на неё так, будто не понимал самой сути сказанной фразы. Видимо, похмелье весьма специфически сказывалось на его способности к аудиальному восприятию. Так что Рене всучила ему долгожданный напиток, дождалась, пока Ланг сделает глоток и повторила:

– Вы не обязаны были платить за меня. К сожалению, я не могу рассчитаться с вами прямо сейчас, однако через три недели я верну всё до последнего цента. Под двадцать процентов, если вас это устроит.

И снова ответом ей стало молчание да новый глоток. Рене стояла под абсолютно нечитаемым взглядом Энтони Ланга и понятия не имела, о чём теперь говорить. Поблагодарить? Да, разумеется, но лучше, пожалуй, чуть позже. Возмутиться по поводу трат на неугодного резидента? Весьма поздно, ведь тест она всё же прошла. И сделала это блестяще. Намекнуть, что не стоило? Но тем самым был риск оскорбить самого благодетеля… Боже! Слишком сложно! И как дедушка справлялся с сотнями таких же вот случаев? Рене медленно вздохнула и открыла рот, чтобы извиниться и сбежать куда подальше, но тут Ланг заговорил.

– О чём ты, Роше?

Фраза прозвучала немного невнятно. Видимо, не весь алкоголь ещё выветрился из тёмной головы их начальника. Впрочем, Рене оказалась настолько удивлена самой формулировкой вопроса, что не заметила. Она, словно глупая совушка, хлопала клювиком, пока Лангу это не надоело. Сделав ещё один глоток, он нахмурился и пробормотал:

– Так значит, это ты в последнее время готовишь кофе.

Рене нервно передёрнула плечами и пробормотала.

– Варит его машинка. Я же просто купила нормальные зёрна. Ничего более…

– То-то я смотрю, что мне больше не хочется промыть себе желудок и принять антацид, – словно не услышав её, продолжил Ланг. Он ещё раз пригубил крепчайшее из возможных творений местного монстра эспрессо, а потом уселся на край стола. – Ты странная, Роше.

Она подождала развития мысли, но того не последовало. Поэтому Рене нервно сцепила пальцы и качнулась на мысках, попытавшись подобрать хоть что-нибудь уместное, но отчаялась и расстроенно покачала головой.

– Это самое мягкое определение в мою сторону из всех, что я слышала, – негромко проговорила она, а затем криво усмехнулась.

– И как же тебя называли? – Ланг поднёс стаканчик к губам, но так и не сделал глоток. Только смотрел на Рене поверх полупрозрачных клубов пара, словно дьявол на допросе души.

– Не важно, – пробормотала она. – Давайте вернёмся к разговору.

И вновь это испытывающее на прочность нервы молчание. Прямо сейчас Рене понятия не имела, о чём думал Энтони Ланг. Наконец, он закончил одни только ему ведомые наблюдения, поставил рядом с собой стаканчик и помассировал виски.

– Зачем ты купила кофе?

– Потому что прошлый отвратительно пах! Доктор Ланг, давайте поговорим о тесте, – терпеливо откликнулась Рене, но её нагло проигнорировали.

– Да? – хирург удивлённо поднял чёрную бровь. – Забавно. Никогда не замечал…

– Сэр! Пожалуйста! – не выдержала она, и Ланг наконец-то услышал. Он легко спрыгнул на пол, подхватил злополучный стаканчик и повернулся к замершему резиденту.

– Роше. Я понятия не имею, о каких деньгах ты говоришь…

– Но!