И силуэт совиный

И я двинул. Не стоило дразнить этих гусей. Мне бы лишь день простоять, да ночь продержаться. Пусть мне Лукич снова полощет мозги, уж вытерплю как-нибудь. А вот завтра с утра выну батарею из комма… и хоть обзвонитесь вы все.

Давя ботинками раскисший снег, я дочапал до метро, стоически перенёс толкотню, и спустя сорок минут уже стучался в кабинет номер двести пять.

Иван Лукич на сей раз сидел не за столом, а сбоку, в гостевом кресле.

– Молодец, Саша, быстро бегаешь, – заметил он, сканируя меня своими бледно-голубыми, слегка навыкате глазами. – Ну что, не уломал ещё дедушку?

Я пожал плечами. На идиотский вопрос отвечать не следовало.

– Короче, Саша, сейчас с тобой поговорят, – строго сообщил куратор. – Очень советую отнестись к разговору серьёзно.

– И с кем же говорить? С костоломами? – дёрнулся мой язык, и совершенно некстати. Не та у меня была позиция, чтобы тонко троллить.

– А… – махнул рукой Лукич. – С тобой как со взрослым.

Другой рукой он потянулся к столешнице и нажал какую-то невидимую с моей стороны кнопку. Я зачем-то начал мысленный отсчёт: десять, девять, восемь… Когда дошёл до двух, на пороге возникла грузная фигура. Белая ряса, панагия на груди, но голова непокрыта. Чёрные с проседью длинные волосы волнистыми прядями сбегают назад, на указательном пальце правой руки – знаменитый перстень, глаза – умные, внимательные, цепкие.

Лукич соскочил с гостевого стульчика и семенящей походкой направился к вошедшему.

– Благословите, владыко! – сложил он руки лодочкой.

Всё чудесатее и чудесатее, вспомнилось присловье Деда.

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – скороговоркой пробормотало новое действующее лицо.

– Да вы никак крещеный, Иван Лукич? – непритворно удивился я.

– Было такое в раннем детстве, – не смутился тот.

– А как же агностицизм? – нет, сегодня мой язык окончательно меня сгубит. Ведь с прежней кураторшей, Антониной Львовной, я себе вольностей не позволял – за то и неприятностей не имел.

– Агностицизм ничуть не мешает взять благословение, – пояснил хозяин кабинета. – Это просто вежливость. А ты, Саша, не желаешь подойти под благословение к архиерею Русской Православной Церкви? Или брезгуешь?

Уел он меня мастерски. Действительно, патовая ситуация. Благословиться у митрополита Пафнутия – значит, признать его сан. После чего мне, мирянину, остаётся только слушать и кивать. А не благословиться – поступить по-раскольничьи. Ведь владыка Пафнутий, при всех своих художествах, действительно законный архипастырь моей Церкви.

– Иван Лукич, – подал голос владыка, – ну зачем вы так? Благословляться или не благословляться – это личное дело христианина. Ну неприятен я рабу Божиему Александру, так что с того? Вы-то, агностик, зачем вмешиваетесь?

– Ухожу-ухожу, ваше высокопреосвященство, – краем глаз улыбнулся куратор. – Не стану мешать разговору. Не торопитесь, мне есть чем заняться.

И он быстренько слинял за дверь.

Владыка Пафнутий снова меня удивил. Он уселся в гостевое кресло и кивнул мне в сторону кураторского стола. И что оставалось делать? Стоять? Просить его поменяться местами? Пришлось пройти и сесть на Лукичевое место. Наверняка, стороннему наблюдателю это показалось бы забавным: мирянин восседает как начальник, а архиерей Божий скромно ютится рядышком, точно робкий посетитель. Впрочем, сообразил я, сторонний наблюдатель это обязательно и увидит: камеры-то наверняка всё пишут.

– Ну здравствуйте, Александр, – нарушил неловкую тишину митрополит. – Давайте сразу поставим точки над i. Вы не из моего, так сказать, лагеря. Я вам неприятен, вы считаете меня волком в овечьей шкуре, лисой, крысой, иудой, обновленцем, перерожденцем… короче, предателем матери-Церкви. Не делайте удивлённое лицо, я же всё понимаю. Так вот, я решил встретиться с вами и поговорить. Объяснить некоторые вещи. Прошу извинить, что воспользовался для этого милейшим Иваном Лукичем, но ведь если бы я через свой секретариат пригласил вас к себе в загородную резиденцию – вы ведь не пошли бы, так? Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых…

– Владыко… – преодолел я спазм в горле, – я вот чего не пойму: а со мной-то зачем? Кто вы и кто я? Ну понятно, сейчас выборы… но нас, избирателей, миллионы. Чем я выделяюсь из общей массы?

Владыка понимающе кивнул.