i cf85044c3a33e6c4

— Я беременна, — сухо сообщаю я, то ли чтобы его заткнуть, то ли потому что больше

молчать не могу. Я никому не говорила о своем открытии, ни маме, ни Керри, ни, разумеется,

Брюсу. Будто если игнорировать проблему, она возьмет и исчезнет. Наверное, мне необходимо

было поделиться с человеком, который в курсе всей ситуации и не является ни одной из

пострадавших сторон. Но Клегг на задушевные беседы не настроен.

— Тогда самое время выбрать дату, — не менее сухо отвечает он. И удивленным не

выглядит. Предполагается, что супруги или будущие супруги обязаны состоять в интимных

отношениях, но правда в том, что с тех пор как мы переехали, ни один из нас с Брюсом не

сделал попытки прикоснуться друг к другу. Живем как соседи по общежитию, с той лишь

разницей, что еду готовлю только я. Как мы можем вырастить в такой обстановке ребенка?

— Думаю, я стану ужасной матерью, Роб.

— Если тебя это утешит, из Брюса отец выйдет еще более паршивый.

— И это все, что ты можешь мне сказать? — зло выплевываю я.

— Неа. Еще я могу сказать то, что даже с Картером ты была счастливее.

Я так зла на Роба, что срываюсь на студентах. Зачеты, которые я устраиваю, поистине

садистские. Настолько ужасные, что спасать подрастающее поколение приходит сам ректор. Он

фактически вырывает у меня из рук ведомость и пустующие графы заполняет сам.

— Это нарушение протокола, — рычу я.

— Уверен, ректор закроет на это глаза, — язвит Шон и громко объявляет, что все

свободны. — Ну что, Конелл, совсем тошно? — злорадно спрашивает он.

— Пригласила в гости Керри. Пытаюсь закончить дела к ее приезду. Но раз ты решил, что

знаешь о моих студентах больше, чем я, то с радостью отправляюсь домой.

— Не переусердствуй, — слышу я, но не могу понять, на что он намекает.

— Что?

— С радостью не переусердствуй.

А вы думали он обо мне заботиться вздумал? Ха.

После того, как мы выехали из квартирки с зелеными стенами, я немного пришла в себя, а

Брюс, напротив, замкнулся. Причина в деньгах. Но когда я вышла из кабинета врача,

подтвердившего мои подозрения, Брюс был последним человеком, чувствами которого я

озаботилась. Знала, что скандал будет, знала, что он взбесится, но взяла телефон и набрала

номер риелтора. И теперь мы живем в квартире настолько роскошной, что временами я сама на

себя поражаюсь. Зачем она мне понадобилась? Думаю, я пыталась отомстить Брюсу за этого

ребенка. Будто он один виноват. Кстати, в нашем новом месте обитания две спальни. Я сказала

Брюсу, что вторая гостевая, но ни один из нас в это не поверил. Однако, именно наличие

большой и свободной комнаты позволило мне пригласить в гости Керри и ее детей.

А еще я устала. Устала врать самой себе, что собираюсь замуж за Брюса. Наши отношения

закончились в тот миг, когда я впервые встретилась с агентом Леклером. Все, что было дальше

— попытка позлить Шона и доказать, что и без Картера я вполне себе неплохо просуществую…

да вот только, сдается мне, все это игра в одни ворота. Этому хмырю пофигу. Точнее нет, ему

пофигу, когда не смешно. Сегодня я снова в этом убедилась. Хотя, когда мой живот начнет

расти как на дрожжах, Шон действительно разозлится. Уверена, он даже расщедрится на еще

одну мегауничижительную речь. Только все это неважно. Потому что у меня проблемы будут

все равно серьезнее: я собираюсь родить ребенка от человека, которого не люблю и навсегда

потерять шанс на счастье с тем, который мне дорог взаправду. Тут уже не до злорадства.

У моей подруги трое детей: Джулиан, Марион и Констанс, которую почему-то сокращают

до Кики. И теперь нестройный топот их ног разносится под высокими потолками моей

роскошной квартирки. Сначала я думала, что ТРИ — это перебор, но с каждым днем все

больше влюбляюсь в эту цифру. Впервые в жизни я украдкой кладу руку на живот, мечтая,

чтобы детский смех и крики снова вдохнули жизнь в эти стены… и меня.

Керри не так часто бывает в Сиднее. Для нее мое приглашение — очень необычный досуг.

Лайонел много работает, а путешествовать в одиночку с тремя детьми очень непросто. Но

теперь есть в Сиднее я, и Керри пользуется долгожданной свободой. Как ни странно, она

просит меня прогуляться до университета. Говорит, что и не помнит, когда в последний раз его

видела.

— Дерьмово выглядишь, — сообщает подруга, ухитряясь и малышку нести, и мороженое

поедать. — Кроме ног и волос и взглянуть-то не на что. — Изучает меня с почти мужской

бесцеремонностью.

— А ты выглядишь отлично. Спасибо за комплимент, — фыркаю я.

— Это все заслуга Лайонела. Неким мистическим образом он всегда находит способ не

допустить у меня очередной истерики.

Я даже думать не хочу над подтекстом ее слов. Изучаю хрупкую фигурку Джулиана,

который уже окрестил своим падением университетский газон. Он считает себя очень взрослым