i cf85044c3a33e6c4

после себя порядок. Если бы не это, он бы ее в своем доме терпеть точно не стал...

Он всегда был вспыльчив и отходчив, но на этот раз гнал любые мысли о примирении.

Нет. Он уже возвращал ее, и не раз, вот только она никогда не ценила. Как и все ее сверстники,

была эгоистично уверена, что мир ей задолжал исполинский кусман... чего-то. И простору этого

«чего-то» он не уставал поражаться. Оставьте меня в университете, всему, что знаете, научите,

влюбитесь, женитесь, детей признайте, а я, так и быть, раздвину ноги. Будто ей, черт ее дери,

было менее приятно, когда он каждой фрикцией выбивал из нее эту детскую дурость, заставляя

откидывать все крамольно-меркантильные мыслишки.

И кто бы знал, что с виду пустышка может оказаться опасным соперником! Раздражающая

заноза, настолько мелкая, что жаль брать иголку, чтобы выковырять.

Слабенький warning, необнуленная переменная в среде, в общем-то, самостоятельно

стирающей из памяти лишний мусор... И — бамц — программа выдает неожиданный результат.

А эта х*уета заморская, перешагнув ведь и опереться о тебя не постесняется. Ни секунды

беспокойства она не заслуживала — от подобных сорняков и не избавишься толком, — а он все

равно стоит и проверяет на месте ли паспорт, не свалила ли она к своей розовой мамочке в

Элитные Штаты первым же рейсом, да эконом-классом.

Завибрировал телефон в кармане. И пусть злился, на нее, на себя, надеялся, что она звонит,

что с присущей театральностью сообщит, что уходит, а он ответит, что красную ковровую

дорожку ей в помощь. Но нет, на дисплее имя Алекса. Да, бл*ть, неужто непонятно, что не

настроен он на бурное дружеское общение сегодня?!

Решительно захлопнул дверь и зашагал по направлению к гостиной. Но вошел туда и замер,

увидев россыпь окровавленных осколков на ковре. И бурые пятна были значительно больше,

чем он мог предположить... Стоял как истукан и смотрел, не зная, что делать. Сердце билось

как бешеное. Не напугал, ведь, искалечил.

— Картер, считаю до трех, и начинаю выламывать дверь!

Если бы не Алекс и не мысль, что Пани увидит кровь, он бы так и стоял, не состоянии

понять, как и когда допустил такое. Картеру, естественно, было начхать на нежные чувства

рыжей женушки друга, но учитывая историю их с Джоанной взаимоотношений, рисковать не

стоило даже в малом. Бросился к двери, приоткрыл, и буквально втащил Алекса в щелку, за

грудки.

— Иди отсюда нахрен, — вдруг сообщил и, шокируя друзей, оттолкнул Карину подальше,

спеша захлопнуть дверь.

— Ты вообще с катушек слетел? — начал возмущаться Алекс и попытался впустить жену,

но Шон ему не позволил.

— Пойдем.

Алексу не нужно было даже второго взгляда, чтобы понять, что случилось. Ни слова не

сказал — бросился окна зашторивать, а потом обернулся и, яростно кинулся на Картера,

схватил его за грудки и приложил об стену. Сопротивляться тот даже не подумал — поделом.

— Ты совсем спятил?! — шепотом спросил Елисеев, хотя интонации больше напоминали

крик.

— Ты только-только вышел победителем из зала суда, хотя все знают, что ты виновен, и

бросился убивать собственную подружку? — И снова ударил друга о стену. — Скотина, где она

сейчас?! Она жива хоть?!

— Без понятия, — честно ответил Картер. — Но обязан выяснить.

Алекс, наконец, его отпустил и засунул руки в карманы, снова осмотрел сцену.

— Как это случилось? Что произошло?

Шону ужасно не хотелось отвечать на этот вопрос, но, наверное, стоило выслушать мнение

человека, который знает ситуацию и не является заинтересованной стороной. Потому что

поселившийся внутри клубок страха никак не желал распутываться. Он просто не мог поверить,

что настолько потерял контроль, что натворил подобное.

— Сначала мы орали друг на друга, а потом она бросилась на меня с кулаками, и я ее

толкнул.

— На столик? Ты толкнул ее на столик?

— Я его не видел. Пьян был, — огрызнулся Картер, точно пытаясь защититься от

отвратительной правды.

— Ну, может, суд и проникнется, — раздраженно рявкнул Алекс, воздевая руки к небу. —

Если не узнает, как ты обращался с Джоанной все эти годы!

Это было правдой. Как еще могли закончиться отношения, основанные на взаимном

унижении? Всю душу друг другу вымотали, причем она старалась ничуть не меньше. Он уже

давно готов на многое закрыть глаза, но ведь поймала за руку, и раз за разом не позволяла

приблизиться. Жестами, взглядами, недвусмысленными поступками. Не спать в одной постели,

не позволять ему приближаться к ее друзьям, не привязываться к его собаке, не считать своим

место, к которому он ее приковал, не допускать отношениям выйти за стены кампуса и его

дома. Она отлично умела мстить и ненавидеть. Каждая ее обида неоднократно выплескивалась

ему в лицо подобно горячему кофе. Обжигала, заставляла помнить о боли... И, наконец,

разъела, пробралась под кожу и поселилась там ядовитой змейкой. Выходит, он сильно

переоценил свою неуязвимость.