i cf85044c3a33e6c4

— Я удивленно заморгала, и только потом одернула себя. Пока Шон не орет, не надо его

раздражать, а все, что считается более ли менее женственным, бесит Картера до невероятия. —

Можно пройти полосу препятствий, как это делал я, но это сложно, долго и незаконно, или вас

могут пригласить. Видите ли, у каждой из Бабочек на руках изначально по одной контрамарке.

И единственный человек, которого все уважают и который свою еще не истратил, — это

Такаши Мияки.

Так вот почему Шон позвал меня на конференцию? И поэтому он приглашал Такаши к себе

домой? Бросила на Картера опасливый взгляд.

— Хороших программистов среди Бабочек не так много, как хотелось бы, и у всех свои

заморочки. Марко капризен, Пани ненадежна, а меня приятным в общении назовет только

слабоумный, так что, объективно говоря, без поправок на родство, у Манфреда любимчик

Такаши. И Монацелли бесит, что тот никак не определится с выбором преемника. Кем бы тот

ни оказался, Манфред спорить не станет, он слишком устал от нерешительности японца.

Кстати, они сошлись во мнении, что нам, Бабочкам, не хватает параллельщиков. То есть у

1 простейшее объявление переменной с именем «a»

Такаши имеется конкретно обозначенная область, в которой тот ищет специалиста. И в октябре

он устраивает конференцию по параллельному программированию, где, разумеется, соберутся,

в числе прочих, кандидаты. Она пройдет в Осаке. Кстати, вас Такаши приглашает. Вас и

Роберта Клегга. — У меня кажется, остановилось сердце. Что именно пытался мне сказать

Шон? Что мой учитель — мой соперник?! — Видите ли, мисс Конелл, я советую вам этот шанс

не прошляпить, иначе, боюсь, мне придется терпеть среди соратников одного идиота. Вот

только нельзя не заметить, что в сравнении с Клеггом у вас есть один безусловно поправимый,

но очень существенный недостаток: вы маленькая девочка и ни черта не знаете. Ну, с возрастом

беда, ничего не сделать, а вот стремительно поумнеть за оставшиеся пять месяцев придется. Во

всех смыслах.

Это предложение, разумеется, касалось не только учебы, но и личных отношений.

Фактически Шон предложил мне повременить с разрывом еще как минимум пять месяцев. Ради

мечты. Стоило ли соглашаться? Я подняла на Шона глаза. За черной радужкой, казалось, стояла

пуленепробиваемая стена, не желавшая давать мне ответы ни на один из мучавших вопросов.

Что ты хочешь от меня? Зачем отталкиваешь, а затем заставляешь оставаться? Ты отдаешь себе

отчет в собственных действиях?

Но разве это имело значение? Разве мне было дело до Шона, когда на горизонте замаячил

столь страстно желаемый приз? Без протекции Картера Такаши бы никогда меня не выбрал. И

ждать иного шанса я не собиралась. Шон был мне нужен. Видимо, и я ему тоже. Пусть причины

у нас были разные, результат оказался один: вздохнув, я залезла рукой в карман, достала

электронный ключ от номера и бросила его на стол перед Картером.

— Правильно, Джоанна, — кивнул он и убрал ключ от меня подальше, а затем подписал

мою работу.

— Но я…

— В чем дело? — удивился Шон. — Мисс Конелл, уверяю вас, если бы я не был уверен в

том, что код в этой работе в порядке, я бы и рта не раскрыл. Чем вычищать остатки мусора из

оперативной памяти, приберегите ночи для другого. Вам они очень понадобятся.

О нет! Я не могла оставить за ним последнее слово, тем более такое! И пусть никто больше

не слышал, я наклонилась к нему и прошипела:

— Уверяю тебя, я знаю, когда ты мне изменяешь. Не думай, что я слепая идиотика. Мое

молчание означает лишь то, что мне наплевать. Ты ведь этого добиваешься, верно? Чтобы я

знала. Так не смей выставлять меня посмешищем перед всем университетом и не заставляй

учить имена собственных шлюх, потому что, некоторых из них я помню даже лучше, чем ты!

— Если у тебя проблемы с temp-переменными, Джоанна, — сладко протянул Картер, даже

не пытаясь понижать голос. — Пользуйся явным прописыванием модификатора auto, ведь если

какая-то из них служит только для одной функции, не стоит забивать ею память в рамках всей

программы. Иначе так и до переполнения недалеко.

Аудитория дрогнула от коллективного хохота, а я вскочила со стула и вылетела из его

кабинета, громко хлопнув дверью. И только потом позволила себе улыбку от уха до уха. Этот

раунд был точно не за Хелен.

Когда Шон появился в гостиной, буквально кипя от злости, я с невинным видом читала

статью.

— Тебе не кажется, что запах ацетона и появление побелевших паркетных досок в моей

спальне как-то связаны? — весьма спокойно спросил Шон, хотя я была уверена, что поднеси

спичку — взорвется.

— Откуда мне знать? Спальня-то твоя, — изобразила я искреннее недоумение.

— Но я не крашу ногти!

— А Хелен красит. И другая Хелен. И третья Хелен. И первая и единственная Пани.

Повисло молчание. Я старательно смотрела в монитор, закусывая щеки, чтобы не

расхохотаться в голос. Но спустя пару минут я все-таки взглянула на Шона. Он занимался явно