И быть подлецом

– Роуклифф? Записывай, но не произноси вслух. – Он был очень тверд и деловит, настоящий инспектор. – Я в кабинете у Вульфа, и у него кое-что есть. Думаю, он в кои-то веки выложил все. Нам нужно начинать все сначала. Это одно из тех чертовых дел, когда убили не того человека. Яд предназначался для этой Фрейзер. Я расскажу тебе, когда приеду, через полчаса или чуть позже. Обзвони всех, кто занят в расследовании. Выясни, где сейчас комиссар и окружной прокурор. Вызови Элинор Вэнс и Натана Трауба, а также кухарку Фрейзер. Собери этих троих к моему приходу. Других вызовем утром. Кто тогда ездил в Мичиган? А, вспомнил – Дарст. Не забудь про него, я хочу его видеть…

И так далее. Отдав еще с дюжину приказов, Кремер повесил трубку и вернулся в красное кожаное кресло.

– Что еще? – спросил он.

– Это все, – заявил Вульф. – Желаю вам удачи.

Когда Кремер захватил мое кресло, он бросил свою изжеванную сигару в мою корзину для бумаг, а теперь взял другую и не глядя сунул в рот.

– Вот что я вам скажу, – обратился он к Вульфу. – Вы дали мне факт, тут нет никаких сомнений, но я впервые вижу, чтобы вы выворачивали все карманы, поэтому снова присяду. Прежде чем я уйду, мне бы хотелось посидеть пару минут и спросить себя: почему?

Вульф издал смешок:

– Разве я только что не слышал, как вы приказываете своим людям работать на меня?

– Да, наверно. – Сигара приняла почти вертикальное положение. – Все это кажется правдоподобным, но и раньше случалось, что ваши слова походили на правду. И честное слово, если тут есть какой-то подвох, он слишком хорошо спрятан. Вы даже не даете никаких советов.

– У меня их нет.

И у него их действительно не было. Я это видел. И не было тут никакого подвоха. Ничего удивительного, что Кремер его подозревал, учитывая свой опыт общения с Вульфом в прошедшие годы. Но для меня представлялось совершенно очевидным: Вульф действительно выложил все, чтобы не утруждать свои мозги.

Слишком много часов я просидел вместе с ним в этом кабинете и видел слишком много спектаклей, которые он устраивал для разной публики, чтобы не знать, когда он загадывает шараду. Конечно, я не всегда догадываюсь, что́ он замышляет, но сразу пойму, когда он не замышляет вообще ничего.

Он просто хотел, чтобы за него поработали те, кому платит жалованье государство.

– Советуете ли вы, например, – осведомился Кремер, – арестовать мисс Фрейзер, обвинив ее в утаивании улики? Или остальных – за то, что они препятствовали отправлению правосудия?

Вульф покачал головой:

– Мой дорогой, вы охотитесь на убийцу, а не на тех, кто утаивает улики или чинит вам препятствия. В любом случае вы не добьетесь ареста на основании подобных обвинений – за исключением особых случаев, и вам это известно. Вы намекаете, что не в моем духе выдвигать подобное обвинение против клиента, но разве вы ее арестуете? Нет. Надеюсь, вы сделаете вот что: выясните, кто хочет ее убить. Как я могу давать вам советы? Вы знаете об этом деле гораздо больше меня. Расследование подобных преступлений может вестись по тысяче линий, которыми я не занимался, а вы, несомненно, проработали их все. Я не стану вас оскорблять, предлагая их список. Но тем не менее я здесь, я всегда здесь, если вам захочется перекинуться со мной словечком.

Кремер поднялся и вышел.

Глава тринадцатая

Не могу отрицать, что с чисто практической точки зрения в тот вечер пятницы Вульф заключил с Кремером весьма хитроумную сделку, решив сэкономить энергию и не перетруждать свой мозг. И не требовались формулы профессора Саварезе, дабы продемонстрировать: вероятность того, что факт, переданный Вульфом Кремеру, станет главным пунктом в расследовании, весьма высока, чем бы ни кончилось дело. Это было хорошее пари при любом раскладе.

И все же… Условия сделки заключали в себе один роковой изъян. Чтобы заработать вознаграждение для Вульфа, пока он играл в свои игрушки, полицейские должны были раскрыть преступление. В том-то и состояла загвоздка. Я никогда не видел более запутанного дела.

Прошла целая неделя с тех пор, как Вульф, улестив Кремера, переложил свою работу на плечи копов. Я следил за ходом расследования, читая газеты и нанося визиты в отдел по расследованию убийств на Двадцатой улице, чтобы поболтать с сержантом Пэрли Стеббинсом и другими знакомыми, а дважды – с самим Кремером. Это было унизительно, но мне хотелось хоть таким способом оставаться в курсе дела, над которым работали мы с Вульфом.

Впервые меня встречали в полицейском управлении с распростертыми объятиями, особенно первые три-четыре дня. Просто слезы наворачивались на глаза, до того трогательно они приветствовали меня, принимали как дорогого друга, несомненно надеясь, что я пришел поделиться еще одним фактом.

И стражи порядка действительно в нем нуждались. Как и я, они, конечно же, читали газеты, а пресса в своих лучших традициях вовсю поносила копов: ну не умеют они взяться за дело, которое при быстром и компетентном подходе… Дальше вы сами знаете.