i aac1e39a59aada53

   Я не стал "судачить", а, прислушиваясь к хрустальному звону разных... частей своего маленького, но столь дорого мне тела, резвенькой рысцой устремился к саням, которые привезли гостей с Княжьего Городища.

   Несколько возчиков, со вкусом комментировавших и солидно закусывавших действия добровольной пожарной дружины, вылупили глаза. Но княжна произвела мановение пальчиком. На её плечи мгновенно упала шуба, на мои - овчина, откуда-то образовались сапоги сорок последнего размера, и сани со мной и княжной выметнулись из ворот.

   Следом что-то кричали и кто-то бежали. Сани резво проскочили одну улочку, другую, крутанулись на перекрёстке, вылетели к воротам моей усадьбы. Я только сжал ей напоследок совсем ледяную ладошку, подмигнул и выкатился из санок. Они сразу рванули.

   Пугливо оглядываясь - а ну как кравчий и здесь засаду на меня устроил - заколотил в ворота. Бли-и-н... Да что они там?! Повымерли?!

   Отворившееся окошко с бородатой мордой и обычным здешним приветствием:

  -- А вот мы тя ужо... Дурной головой да об дубовы воротА...

   было озадачено уже привычной двенадцатиэтажной рифмованной конструкцией в моём исполнении.

   На морде синхронно открылись глаза и рот. Постояли, радуя совершенством округлости своих очертаний. Задержка, вполне в рамках принятого в интернете, составила не более 3 секунд. Затем окошечко закрылось, а рот, судя по выражениям, доносившимся с той стороны - нет. Но немедленно раздался скрип снимаемого засова. Ну вот я и дома.

   Дома - хорошо, дома - тепло, дома - безопасно. Дома был замученный Аким (в нижнем белье), взвинченный Яков с мечом на плече (в нижнем белье), зареванная красная Марьяша (тоже - в нижнем белье) и ещё куча обрадованного моим появлением народа (все - в нижнем белье). Баня была ещё теплая, туда мы все и переместились. Потому как:

   "Хрустальный звон, хрустальный звон...

   Как много дум наводит он".

   А уж какие даёт осложнения...!

   Марьяшу, слава богу, в баню не пустили, поэтому я успел всего часа за два выслушать краткие отчёты своих домашних, обильно наполненные обычными "эта... ну... итить-ять... вот те крест святой...", и отдать необходимые распоряжения.

   Повествования о собственных подвигах пришлось отложить до выхода на пенсию и написания мемуаров. Одна моя фраза:

  -- Свечку святому Глебу поставил. Особо вонькую.

   вызвала такой поток вопросов, такую готовность немедленно экспериментально проверить... И со Святым Глебом, и со Святым Борисом, и, почему-то, со Святым Пантелеймоном. Кажется, D4 зашкаливает не только у меня. Или я инстинктивно таких подбираю?

   Глава 300

   Теперь - в свои покои. Переходим к... к следующей фигуре марлезонского балета. Па-де-де с подпрыгом на остреньком с горяченьким. Бумага - в стопочке, перо - очинено, чернила - налиты. Начали:

   "+

   Господину светлому князю Смоленскому Роману Ростиславовичу от боярского сына Ивана Рябины нижайший поклон.

   Сим доношу до сведения твоей светлости, что...".

   Как меня заколебал местный полуустав! Но скорописью... не поймут-с. Два часа, четыре варианта. Лишние - в печку, окончательный - переписать набело. Приличную одежду, чистую косынку на плешку, целые (наконец-то!) сапоги. Доспехи, оружие...? Если мне нужно железо, то можно и не ехать. Зеркало. Хорош? - Хорош. Экипаж к подъезду!

   Ну, Ванюша, "Аве цезарь! Идущие на смерть...". Фигня! Не мой случай. "Идущие на жизнь...". Будем жить! Поехали.

   Как всегда на Руси в этот сезон - было ещё темно, но уже поздно. Как всегда после таких праздников - уже поздно, но народ ещё не проснулся. Двенадцать дней - "от звезды до воды", от Рождества до Крещения - жизнь на "Святой Руси" идёт шиворот-навыворот - как костюм у ряженного. Но стража у ворот Княжьего Городища службу свою знает:

  -- Ты хто? "Прыщ"? Рябина? Не, не знаем такого. Не велено.

   Так бы я со своим "гладиаторским" замахом и завис бы у ворот, но из сторожки, что-то жуя на ходу, вылез Добробуд:

  -- О! Иване! С Рождеством Христовым!

   Не уверен, что православный канон предписывает троекратное лобызание на Рождество, но уклониться не успел. Теперь знаю: Добробуд с утра ел пироги с брусникой и запивал простоквашей. Желудок у Добробуда крепкий - может, и не пронесёт.

   В сенях у кравчего сидел незнакомый парень. Поэтому пришлось втолковывать:

  -- По делу боярича Ивана Рябины. Велено докладывать сразу. Срочно! Живо! Бегом! Твою мать!

   Из-за незакрытой двери донеслись фырчание, ворчание, сипение, обматерение, томный женский вздох, затейливый пук... и прочие звуки, сопровождающие приведение святорусских бояр в рабочее состояние и вертикальное положение.

   Демьян выполз в сени не раскрывая глаз, жадно присосался к ковшу у стоявшей в сенях кадушки.

  -- Ну, чё надо...?

   И - замер. Меня увидел.

   Глаза у него заметались. По мне, по помещению... Он был бос, в накинутом на голое тело каком-то... армяке, сонный, похмельный... не боец. Можно было бы его... И куда потом? Прорываться с боем?

  -- Э-э... Я сща быстренько оденусь, сходим тут...

   Я вытянул из внутреннего кармана кафтана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул.

  -- Нет. (Слуге, торчащему в дверях) Сгинь. В избу. И дверь закрой плотно.