i a67d2e74672313ea

говорит Корин. “У Скотта была ужасная-ужасная головная боль, от которой он не мог

избавиться, и всё кончилось тем, что он умер от аневризма мозга, практически на руках у

Клиффа. В дань памяти, потому что его брат познакомил его со всей этой американской

музыкой, Клифф принял решение играть на басу. Когда Клифф рассказывал мне об этом,

его рассказ не звучал как ужасная, печальная история. Он умел преподносить вещи так,

чтобы они не звучали чересчур грустно, просто как факт”.

197

TO LIVE IS TO DIE

“Помню, как спросила у мамы Клиффа после того, как он умер: ‘А вы знаете,

почему он взял в руки бас?’ и она просто не знала, что Клифф стал играть на басу из-за

смерти Скотта. Помню, как однажды мы сидели у него на кухне, и я спросила его: ‘Почему

ты этим занимаешься?’, потому что в моем понимании быть музыкантом это так странно.

Он ответил, что его брат всегда любил «Lynyrd Skynyrd» и познакомил его со всей этой

музыкой”.

То, что раздражает всех нас, казалось, нисколько не беспокоило Клиффа, говорит

она. К примеру, однажды украли бас “Alembic Spoiler”, на котором он играл некоторое

время в 1984/85 годах. “Однажды он приехал в Саннивейл после репетиции и сообщил,

что его бас-гитара “Alembic” украдена. Кажется, он прислонил её к своей машине, а затем

пошёл к месту репетиции, чтобы что-то принести. Он был расстроен этим фактом и

сказал: ‘Вот же чёрт!’ Но он не позволил этому факту испортить ему вечер или что-то

ещё”.

Клифф был человеком с простыми, но основательными вкусами. Ранчо Максвелла,

которое мы упоминали несколько раз в этой книге, значило для него больше, чем просто

место, где можно потусоваться и провести время, объясняет Корин. Как она объясняет,

это было место, с которым у него была некая духовная связь. “Я спрашивала его, что для

него значит ранчо Максвелла, и он отвечал, что это место, где пересекаются 16 вселенных

и где происходит что-то странное. ‘Я иду туда и участвую в джемах, и звучит вся эта

разная музыка. Всё это и многое другое звучит, когда ты находишься там’”.

Клифф любил это место, говорит Корин. “Ему было необходимо туда ездить. Это

было место, куда он ездил для омоложения. Место, где он мог найти уединение. И, о

Господи, там был “Журнал Максвелла”! Это записная книжка или несколько записных

книжек…Каждый раз, когда едешь туда, тебе нужно сделать там запись, если тебе хватает

храбрости. Каждый находил для себя вдохновение, находясь там. Клифф мог писать

стихи и рисовать больных пукающих людей, и просто сумасшедшие вещи. Он тогда уже

жил в интенсивном ритме: при этом ничто не выпало из привычного распорядка, ничего

не было скрыто”.

“Первый раз я побывала там, когда мы приехали туда, чтобы развеять его прах” –

говорит она. “Я искренне верю, что это одно из тех мест, где энергия бьёт прямо из-под

земли: тебе не хочется уезжать оттуда. Хотя некоторым людям там становится страшно, и

они хотят уехать! Там несколько пугающая атмосфера. Помню, когда мы уехали после

того, как развеяли его прах, то ли Ларс, то ли Кирк был так счастлив уехать из ранчо, что

поцеловал землю рядом с этим местом. Я несколько раз ездила туда с Джимом Мартином,

братом Джима Лу и Дейвом Донато. Я всегда знала, что Джеймс уважал Клиффа за его

чувство юмора, которое было несколько необычным: оно было мрачным и сумасшедшим

и саркастическим, прямо как у Джимми Мартина. У них были похожие манеры и

похожий жаргон. Они обычно зажигали огонь маслёнкой и оставляли пламя гореть всю

ночь, пока они джеммовали”.

В другое время Клифф и его друзья собирались на ночные сессии у моря, говорит

она. “Он обожал рыбачить с пирса у восточного Залива, и у Залива Сан-Франциско тоже.

Он и Джимми, Дейв и Лу зажигали огонь на пирсе, брали с собой несколько бутылок пива

и водки, шезлонги и гетто-ящик и всю ночь рыбачили там. Рыбалка была в основном

лишь предлогом для того, чтобы потусоваться. Они были такими сумасшедшими. Они

были пьяны, но при этом у них была выдержка, у этих парней”.

Больше всего Корин помнит Клиффа как человека, наслаждавшегося жизнью. Он

приезжал к ней и забирал её на своем никуда не годном, но чрезвычайно специфичном

“Folskwagen Beetle”, вспоминает она. “Глядя, как Клифф ведёт машину и слушает музыку,

можно было увидеть, как его волосы касаются приборной доски и рулевого колеса. Всё

внутри машины было ветхим, но он не был из-за этого агрессивным. Если бы вы знали

его, вы бы поняли, что всё это было частью его”.

198

TO LIVE IS TO DIE

Он любил погулять и поесть, говорит она. “Клифф любил суши, а я до этого

никогда не ела суши, поэтому для меня это было почти подвигом. Глядя на него не

создавалось ощущение, что у него может быть экзотический вкус в еде. Он постоянно пил

пиво Тсинтао и сакэ, и постоянно говорил мне, что нельзя выливать свое сакэ…хотя я

думаю, что он просто пытался меня напоить, потому что постоянно подливал добавки в

мою чашку! Мексиканская еда была также пищей, которую он обожал, особенно