Гвардеец

– А если я тебе из нее башку продырявлю? – спросил я, не слезая с коня.

Вместо бородача ответило ружье из кустов. Пуля едва не задела мне ухо. Я невольно подпрыгнул в седле, а разбойник довольно засмеялся:

– Чай, не лаптем щи хлебаем. Такую ижицу пропишем, пожалеешь, что мамка с папкой на свет белый родили.

Я оглянулся, пытаясь рассмотреть, где засели другие разбойники, почему-то не спешившие принимать участия в «деловом» разговоре, но никого не разглядел. Хорошо спрятались, сволочи. Хотя кругом так заросло, что целый полк заныкать можно. Лучше естественной маскировки ничего не придумаешь.

Глупо, конечно, получилось. Нет слов. И угораздило же попасть в банальнейшую засаду, устроенную местными робингудами. Ведь на каждом постоялом дворе предупреждали, что пошаливают на дорогах, не гнушаются ничем. Отморозков всяких полным-полно на любой выбор – и профессионалы, и любители.

Приперла мужика жизнь, взял рогатину – и на большую дорогу экспроприировать экспроприаторов, а компания веселая всегда найдется.

Другой вариант – дезертиры. Их в округе больше, чем комаров на болоте. Мало кому нравится солдатская доля: муштра, побои, голод, да и война идет, по сути, непрекращающаяся – то со шведами, то с татарами. Один стерпит, а второй от постылой безнадеги в леса подастся: до вольного Дона далеко слишком, заставы не дремлют. Пока до казаков доберешься, раз десять поймают, в кандалы закуют. А лес – вот он, рукой подать.

Еще с Сибири бегут, воры-каторжники – без носов, с выдранными ушами, с клеймами на лбу. Эти считаются самыми отмороженными, терять им нечего. Без проблем атакуют что обоз купеческий, что карету дворянскую, а ведь ни купцы, ни дворяне без вооруженной охраны и шагу не сделают, потому что привычны к такому раскладу. Драгун наш, тот вообще в одиночку ехать не хотел – побоялся. Потому и обрадовался, когда узнал, что мы в Псков собираемся.

И как вести себя в этой ситуации – неизвестно. Рискнем, поднимем пальбу – кто ж знает, сколько в кустах засело «охотничков» с ружьями, перестреляют нас как куропаток. Перещелкают, словно в тире. Понятно, что, умирая, на тот свет кого-то да прихватим. Но только это и будет единственным утешением. Задание Ушакова не выполним, про миссию, оговоренную Кириллом Романовичем, тем более можно не заикаться. Плохой расклад получается.

А в душе вполне естественный страх: жить-то охота, молодым умирать не хочется. И слабая надежда, что сумеем договориться, отделаемся небольшим выкупом и продолжим путь дальше. Вряд ли разбойники собираются нас прикончить, уж на что мой родной век – двадцать первый – паршивый, все же и там далеко не каждая бандитская рожа грех убийства на душу берет. А ведь в практичности современникам не откажешь, если уж начнут убирать свидетелей и заметать хвосты, так вплоть до следователей по данному делу.

– Ты, вертоголов, заканчивай, по ваши души зарядов у нас хватит, – разозлился бородач. – А ежели за главного тута, молодцам своим скажи, чтобы без шуток. Следующий раз пульнем в любого на выбор.

Я посмотрел на товарищей по несчастью. Чижиков и Михайлов выглядели невозмутимыми, рискну предположить, что не первое в их богатой биографии ограбление. За оружие не хватались, выжидали. Карл бросал беспомощные взгляды то в мою сторону, то на бородача, то в заросли, откуда прозвучал выстрел. Он явно не понимал, что ему предпринять, и всецело полагался на меня. Спасибо за доверие, кузен, но я сам в полной прострации.

Михай как был, так и остался отстраненным. Не знаю, где витали его мысли. Наверное, где-то далеко отсюда… В далекой-далекой галактике… Или в другом измерении. Веяло от него фатализмом в духе дзен-буддизма. Нет, у парня явно мозги набекрень пошли. По-хорошему, ему надо хватать Ядвигу под мышки и на курорт, нежиться под солнышком, пить «боржоми» или что там вместо него, приводить нервы в порядок. А самое страшное – всеми фибрами чувствую, что добром это не кончится. С ним как на пороховой бочке – не знаешь, когда рванет. Было бы плевать на парня – спокойно отошел бы в сторонку и не вмешивался бы, но я не могу так поступить – это мой человек, мой подчиненный, возможно, даже друг, хоть и не хочется разбрасываться такими терминами.

Драгун вроде и не проснулся. Лицо как было снулым, таким и осталось, глазки-щелочки, брови чуть на нос не опускаются. Сидит в седле, зевает, ладошкой рот похлопывает. Дескать, утомили меня ваши разборки. Потрясающее самообладание у человека, а может, хмель не успел выветриться? Знавал я героев, которым после второй бутылки – море по колено, а прапорщик не то что одной бутылкой – ведром не ограничился. У Чижикова аж слюнки текли, на драгуна глядючи, как у собаки на сахарную косточку, хорошо хоть я присматривал и деньги на всякий пожарный случай отобрал, потому что дошедший до определенной кондиции пьяный дядька мог стать очень большой проблемой. С него б сдалось разгромить постоялый двор.