Гвардеец

– Честная девица на большую дорогу не выйдет, путников грабить не станет. Здесь особливый склад характера требуется. Есть еще одно предположение: для простой крестьянки она слишком хорошо стреляет. Да и оружие у нее довольно дорогое и редкое. Скажите, часто ли вам попадались холопы с охотничьими штуцерами?

– Хм, вообще-то нет, ни разу не встречал, – задумчиво произнес я.

– Вот именно. Далеко не каждый шляхтич может позволить себе такой штуцер, будь он хоть трижды охотником. Нет, энто ружье неспроста у нее появилось – украдено или отобрано у кого-то. Мы не первые, кого они так привечают.

Было обидно чувствовать себя натуральным ослом, а драгун продолжал травить мне душу:

– Думаю, встретились мы с будущей Марьей Разбойницей, не успевшей еще войти в полную силу.

– А что за Марья Разбойница? – полюбопытствовал я.

– А вот трубочку табаком набью и расскажу, – произнес прапорщик.

Он закурил и продолжил:

– История это давняя, случилась еще во времена Петра Алексеевича. Появилась на Ярославской дороге шайка разбойников, беглых каторжан. И стояла во главе их баба – Маруська Семенова. Как она командиром ихним стала – то мне неведомо, но слово Маруськино для каторжников тех было законом. Прикажет землю есть или живота себя лишить – выполнят не задумываясь. Такая у нее власть над ними была. Много богатых карет и торговых обозов они пограбили, до того народ запужали, что люди стали бояться по дороге той ездить. Сколько раз пытались поймать ее, да вот незадача – ничего не получалось. Хитра была девка! Из всех передряг выпутывалась. Один раз завела отряд стрельцов, посланных, чтобы словить ее, на болото и там утопила. Вот и пошли слухи, что Маруська эта не иначе как ведьма.

Я улыбнулся:

– Что, так и не поймали?

– Почему не поймали? Поймали, – с гордостью объявил драгун. – И ведь что она удумала! Не побоялась на возок, везущий самого государя, напасть. Болела нога сильно у Петра Алексеевича, вот и ехал на лечение, а солдат с собой мало взял, на трех возках уместились. Два впереди ехали, а третий, с князем Ромодановским, поотстал. Заехали два возка на мост через реку Клязьму, а тут их уже и ждали. Подпилили злодеи бревна, вот и застрял царь-надежа с охраной невеликой на мосту том. Того не знали лиходеи, что позади князь Ромодановский с солдатами едет. Не увидели его. Вот Ромодановский всех-то разбойников и перестрелял, а в кого не попал – споймал и в Москву доставил. Долго Маруську на дыбе пытали, токмо она пытки достойно встретила и в вине своей не покорилась. А как собрались ее, по обычаям, на кол сажать, так она Петру Алексеевичу и говорит, что ежели простит ее, как Христос на горе Голгофе двух разбойников раскаявшихся, то ногу она ему вылечит.

– И что, простил ее Петр?

– Простил, указом своим помиловал, а она ему и впрямь ногу-то вылечила. Не болела с той поры. В награду государь замуж ее выдал за купца богатого. Шесть детишек родила Маруська, а один, говорят, уж больно на царя был похож. – Прапорщик лукаво подмигнул, дескать, понимай как хочешь.

Никогда не слышал этой истории, хотя чувствовалось, что драгун говорит правду.

– Не думаю, что наша Машка Маруське той ровня, – сказал я. – Уж больно легко мы отделались. Да и явно на вторых ролях она после дядюшки своего.

– Сегодня да, а завтра – кто его знает? – развел руками драгун. – Только при другой встрече может уже и нам не повезти.

– Будет день, будет и пища. Главное – на других лиходеев не нарваться. Держим ухо востро до самого Пскова, а там наши пути разойдутся. А вам, уважаемый, большое спасибо от всех нас за то, что из беды выручили.

– Ну так всегда пожалуйста, – не замешкавшись, ответил драгун.

Мы расстались с ним в Пскове, предварительно угостив друг друга бутылочкой хорошего вина. Тимофей Иванович Перов поскакал к своей зазнобе, взяв с нас обещание заглянуть к нему при обратной оказии, а я с удовольствием пожал ему на прощание руку.

Постоялый двор в Пскове ничем не отличался от большинства подобных заведений, раскиданных вдоль дорог необъятной России, – жесткие кровати, столование в трактирчике на первом этаже, кусачие клопы и блохи по ночам.

Я не собирался долго задерживаться в этом городе, нас ждала Польша, однако Карл внес коррективы в намеченные планы.

– Кузен, раз мы не ограничены во времени и вольны выбирать себе маршрут, почему бы не завернуть хоть на денек в родные пенаты? – витиевато спросил он.

Я задумался. Понятно, что парень за этот год успел соскучиться по родным, и было бы жестоко лишать его возможности встретиться с ними. Крюк выходил не очень большой, и день-другой задержки погоды не делал. Гренадерам все равно – заедем в Курляндию или нет. Они просто выполняли приказы, всецело полагаясь на мою командирскую волю.

К тому же при мысли, что можно встретиться с матерью настоящего Дитриха, что-то больно кольнуло внутри. Наверное, это среагировало то немногое, что осталось от прежнего хозяина тела.

Я дал согласие, хоть и был при том ряд тяжелых моментов: смогу ли смотреть в глаза матери Дитриха, выдержу ли ее взгляд, получится ли изобразить любящего сына? Ненавижу притворяться!