Гусарский насморк

На следующий день в доме бабки Нюры был праздник. За Шурочкой приехал красавец-лейтенант, лётчик, только что окончивший военное училище. Я с восхищением смотрел на него. Слегка хмельной, со сбитой на затылок фуражкой с золотым репьём, над которым распластались два таких же золотых крыла, он стоял у крыльца и одну за другой пускал в чёрное осеннее небо ослепительные бутоны ракет. Они с шипением и шелестом взлетали на неведомых стеблях и рассыпались над головами собравшихся жителей огненными брызгами. Лейтенант в свой радостный день осыпал на счастье предзимнее холодное небо белыми ромашками…

Увидев в толпе мальчишек меня, счастливая, прижавшись к тугому плечу лейтенанта, невеста подозвала меня и, взяв у своего любимого заряженную ракетницу, несколько раз медленно провела по тяжёлому гранёному чёрному стволу пальцами и протянула мне. Подняв руку над головой, зажмурясь, я нажал на спусковой крючок, и после короткого хлопка посмотрел в небо. Маленькая искорка бесконечно долго уходила в далёкий космос, и я уже испугался, что моя звезда, так и не распустившись, потухнет. Но вот весёлый алый букет гвоздик рассыпался над тихими Бондарями, высвечивая каждую складку, каждую морщинку сбившихся в кучу домов. Был праздник ночи.

Ласка

Ласка – маленький зверёк

семейства куньих.

1

Распахнутое окно выходило на деревенскую улицу, где ночь, прижавшись тёплой грудью к остывающей земле, дышит в лицо забытыми запахами детства: запахами парного молока, перемешанного с горьковатыми запахами пыли, лебеды и полыни. Из-за горизонта тяжело наползают гружёные дождями тучи. Сырая духота предвещает хороший ливень. Вот уже туда-сюда засновали молнии – огненные ящерицы неба. Пока ещё беззвучные, они, извиваясь, испуганно прячутся за нагромождениями темно-сизых облаков. Земля просит вернуть ей выпитую за день влагу. Теперь, на исходе лета, природа как бы спохватилась и снова спешит одарить распростёртое чрево животворящей грозой. Август.

Август – время отпускников, людей солидных, много повидавших на нелёгком жизненном пути. Молодёжь – она больше рвётся отдыхать в горячей спешке, едва начинает пригревать солнце. Им хочется порезвиться на молодой травке, поплескаться в не успевшей как следует прогреться воде, подставляя бока и спины обжигающему ультрафиолету. Нет, солидный человек не такой – ему подавай умеренное тепло уходящего лета, когда солнечные лучи до самого дна прогреют речную воду, играя светлыми бликами с рыбной мелочью. Солидный человек хочет, блаженно жмурясь и разминая затёкшие суставы, полежать, как на русской печке, на горячем песочке, вкусно похрумкать яблочко или, выплёвывая в кулак косточки, всасывать прохладную сиреневую мякоть слив. Время зрелости и умиротворённого отдыха – август. Время вечерних гуляний, непременно с собеседником, ну а если очень повезёт, то и с собеседницей. Сетовать на недальновидность политиков, на дороговизну жизни, или порицать молодёжь за сексуальную распущенность и половую свободу. Одним словом – брюзжать.

Это милое брюзжание повторяется веками, маскируя тайную зависть. Видно, так уж устроен человек, что с возрастом, забывая тяжкие грехи своей молодости, он укоряет юных только за то, что они молоды и желанны. «Ай-яй-яй! Вон какая бесстыжая, хотя бы, дура, бюстгальтер надела, а то сиськи, словно зайцы, того и гляди из кофточки повыпрыгивают». Или: «Куда милиция смотрит? Глядите, глядите, что они делают – целуются, ну, как в постели. До ночи ждать невтерпёж».

Видно, буйное жизнелюбие на фоне прихваченной увяданием зрелости кажется всегда непристойным. Притупленные временем чувства пресны и безвкусны. Краски будто выцвели, и все многоцветье вытесняется черно-белым цветом, переходящим в серый. Но весна жизни полна благоухающей радости и утренней свежести. И надо ли корить молодёжь за стремление самообнажиться, открывая миру прелести здорового чувственного тела и лёгкой эротики? Добрые хорошие люди! Будем же снисходительны к неумеренному жизнелюбию и беззаботности. Молодость ещё наплачется в старости, и потому ей простительно всё, даже глупость.

…Я люблю август. Люблю лёгкую горечь уходящего лета. Тихая грусть утраченного заставляет острее воспринимать настоящее и ценить его за мимолётность.

Август – пора зрелых плодов земли. Ночами по одному, по два, глухо ударяясь о землю, тяжело падают с яблонь наливные плоды. Тугие и круглые, они светятся из травы, как обнажённые женские колени, если уместно такое сравнение. По ночам дереву невмочь, и оно спешит освободиться от груза, а освободившись, с облегчением вскидывает вверх ветви. Кажется: дерево хочет улететь…

Сладостно погружать в прохладную мякоть зубы, обливаясь пенистым соком божьего дара.