Гулливер у арийцев

тизме и запорах.

Я начинаю чувствовать вражду к этому Урбису. Зачем он

выбрал в качестве своей резиденции эту дыру?

Кофе выпит, яйцо съедено, пора пойти погулять. В вес-

тибюле меня приветствует человек поразительной толщи-

ны и небольшого роста. Это, очевидно, владелец отеля. У

него широкое красное лицо, низкий лоб и маленькие ушки.

Одет он очень забавно для своей фигуры: серый спортив-

ный костюм, гетры с кистями и на голове голубой берет. Я

подавляю на лице улыбку и жму руку господину Мори.

— Я очень рад, господин Крюгер, что вы поселились у

меня, и надеюсь, что вы об этом не пожалеете. Тут, в Ште-

ховицах, есть несколько пансионов, но это не для вас —

слишком примитивно. Есть, правда, и большой отель, но

это настоящая живодерня, там нужно платить за каждый

плевок. Как вы предполагаете проводить время в Штехови-

цах?

— Видите ли, я серьезно болен, не смотрите на меня,

внешность обманчива; у меня миокардит. Я был в Мариен-

баде и теперь приехал сюда отдохнуть после лечения. Здесь,

говорят, тихо, спокойно и в воздухе много озона. Я буду по-

немногу гулять, лежать на балконе. Хорошо было бы най-

ти партнеров для бриджа.

— О, это очень легко устроить, я сам к вашим услугам.

Еще двоих игроков мы тоже найдем. У нас, кстати, есть ра-

дио, им заведует господин директор Урбис. Я не знаю, что

мы сделаем, если он от нас уедет.

196

— А разве он у вас давно уже живет?

— Да, уже пятый месяц. Он был во Франкфурте, кажется,

директором радиостанции, потом он оттуда уехал и теперь

здорово ругает Гитлера. Кстати, вы, господин Крюгер, прие-

хали из Германии?

— Нет, я теперь постоянно живу в Каттовицах, я там ра-

ботаю в банке.

— Ну что же, погуляйте, господин директор банка, обед

у нас в два часа. У вас будет отдельный столик, все немцы

любят отдельно сидеть. Вот господин Урбис прямо меня

просил никого за его столик не сажать. Хорошо, что вы прие-

хали теперь, через десять дней у меня все будет занято.

С видом больного человека я медленным шагом направ-

ляюсь в Долину смеха. Пробую воду из источника и немед-

ленно отплевываюсь: более отвратительной гадости я в

жизни не пил. Очевидно, это действительно сплошной ра-

дий», как выражается наш портье.

Затем я сажусь на скамью, подпираю подбородок набал-

дашником палки и смотрю на тропинку. Вот появляется

студент со своей девицей. Он ее усаживает на бугорок у ис-

точника и начинает настраивать свою «лейку», фотогра-

фирует ее со всех сторон. Девица устала, но сохраняет не-

земное выражение лица. Наяда у ручья! — черт бы ее по-

брал.

Я встаю и отправляюсь в обратный путь, опираясь на пал-

ку. Неожиданно начинаю чувствовать себя действительно

больным и расслабленным. Вот проклятая история! Стоит

мне притвориться больным — и самый недоверчивый врач

останется в дураках. Хорошо, что я не мнителен и твердо

верю в свое здоровье.

По моей просьбе выносят на лужайку шезлонг. Я лежу с

книгой в руках, но не читаю, а смотрю на небо.

В два часа удар гонга, привожу себя в порядок, переоде-

ваюсь и спускаюсь в столовую. Первое блюдо уже подано,

но вот является новый персонаж. Он садится за соседний

столик лицом ко мне. Это широкоплечий человек лет со-

рока, коротко остриженный, с упрямым и несколько тупым

выражением лица. Из-за роговых очков я не вижу его глаз.

197

На лбу — глубокая продольная морщина. Он часто подни-

мает вверх брови. Это, по-видимому, и есть мой Рудольф

Урбис. Он ни на кого не смотрит, быстро и жадно ест, про-

глатывает одним глотком кофе, закуривает папиросу и вы-

ходит из столовой.

Я больше не вижу Урбиса до ужина.

На этот раз он приходит вовремя. Здоровается со всеми

кивком головы, не произносит ни звука. Поспешно ест и

уходит.

Да, по-видимому, познакомиться и сойтись с этим субъек-

том будет не легко. Недаром тебя сюда послали, Штеффен.

Они, видно, уже садились в калошу.

Комната Урбиса в той же части коридора, что и моя. Я

поднимаюсь по лестнице вслед за ним. В то время, как я,

держась рукой за перила, медленно взбираюсь, слышу, как

он закрывает дверь на ключ. Правую руку Урбис постоян-

но держит в кармане. Бережется.

Не будем торопиться, Штеффен, нет ничего вреднее из-

бытка рвения.

Второй день проходит так же скучно, как и первый. Ос-

матриваю замок: пятнадцатый век, зубчатые стены, подъем-

ный мост, башни, холодные, сырые коридоры. Студент с де-

вицей, конечно, тоже здесь. Он ссорится с администрато-

ром замка, не разрешающим ему фотографировать и нас-

тойчиво убеждающим его купить готовые снимки. Студент

возражает, что ему необходимо иметь фотографию своей

невесты на фоне остатков средневековья.

Опять обед, ужин. Кормят неплохо, но довольно тяжело:

много вареного теста и капусты. Нет хорошего вина, при-

ходится ограничиваться пивом. Впрочем, мне нельзя пить

вина, у меня миокардит.

Вечером появляется Урбис. Он спускается вниз, в под-

вальное помещение.

Я встречаю в вестибюле господина Мори:

— Что, у вас в подвале разве тоже есть номера?

— Почему вы это решили?

— Какой-то господин недавно туда спускался.

198

— А, это господин Урбис, ваш соотечественник, он, ви-

дите ли, снял у меня одну из комнат в подвальном поме-

щении, там проявляет свои снимки.