Гром среди ясного неба

Потеряв равновесие и точку опоры, Поль покатился под откос. Черт знает как долго это продолжалось. Ухватиться не за что. Никакой возможности остановиться. Вниз и вниз, как Алиса в нору кролика. А потом… Уф! Ой! Отскочив от ствола дерева, он упал на большой валун. Его запястье горело, как в огне, лицо пылало. Казалось, переломал все ребра. Он приложил левую руку к лицу, и, черт возьми, на ней была кровь. Он осторожно потрогал пальцем лицо и нащупал ссадину Ничего серьезного, но кровь текла. А ребра? Дышать можно, но неглубоко. Может быть, станет лучше. И тут он вспомнил, что у него в кармане куртки транзистор. Этим и объяснялась боль в груди. Он упал на транзистор. Проклятье. Поль сунул левую руку в карман. Она отозвалась резкой болью. Болело запястье. Что, черт побери, с ним случилось? Уж не перелом ли? Все возможно, подумал Поль. Но уж лучше кисть, чем колено или лодыжка. На руках ходить не придется.

Правой рукой он с трудом достал транзистор из кармана куртки. Почему-то транзистор казался ему более важным, чем запястье. Повернул выключатель. Транзистор молчал. Поль встряхнул его и услышал неприятное дребезжание сломанных деталей. Он вспомнил шутку про человека, который открыл свои карманные часы и, найдя там мертвого таракана, воскликнул: «Конечно, не работают. Инженер сдох». Он еще раз встряхнул приемник,— ничего, кроме дребезжания сломанных деталей,— швырнул его о дерево и с удовольствием смотрел, как бакелитовый корпус разлетелся на куски. Поль снова пощупал грудь. Он мог дышать уже глубже, но боль оставалась. Может быть, сломано ребро? Есть трещина? Или просто очень сильный ушиб? Ну, потом видно будет, а запястье и ссадина на лице? Вдруг эта ссадина будет очень заметной? Ведь в Бингеме он рассчитывал выдать себя за туриста. Но теперь, после того как он увидел кровь, обнаружил ссадину на поросшем щетиной лице — ведь он не брился тридцать шесть часов,— Поль понял, что похож на дикаря, сошедшего с гор. Он действительно выглядит как маньяк, за которым охотятся. Поль подумал, что умывание, расчесывание волос, глаженая одежда — все это имеет целью показать миру, что у человека есть надежное место, где он может ухаживать за собой, чтобы выглядеть цивилизованным. Это визитная карточка, удостоверяющая надежность и порядочность людей. Только дикарь может ходить небритым, расцарапанным в кровь, взъерошенным.

Но теперь перед ним стояла другая проблема. Только бы дойти! Если он доберется до Бингема, нет, когда он доберется до Бингема, он позаботится о своем внешнем виде. Необходимо только что-то сделать с запястьем, оно болело, чертовски болело. Осторожно, преодолевая боль, он развязал рукава своего свитера, обернутые вокруг талии, потом зубами и здоровой правой рукой завязал их двойным узлом так, чтобы получилась петля. Поль повесил ее на шею и вложил туда левую руку. Шатаясь, поднялся. Некоторое время он стоял, слегка покачиваясь, но все-таки стоял, а это было не так легко. Он мог стоять. Раз мог стоять, сможет и ходить. Поль вдохнул поглубже, насколько позволяла боль, и еще раз вздохнул. Стоять, ходить, дышать — он все может! Он достигнет цели.

9 ЧАСОВ 25 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Будь оно проклято, это место, подумал сержант Гаррисон. Он дежурил на пожарной вышке с шести часов утра и непрерывно смотрел в полевой бинокль на зеленые склоны гор. Теперь он знал каждое дерево, каждую ветку, даже каждую хвоинку на триста шестьдесят градусов вокруг. Немножко потеплело. Утром было чертовски холодно. С другой стороны, становилось все скучнее. Ничего не происходило. Или почти ничего. Самым выдающимся событием за все дежурство, пожалуй, была двухминутная охота ястреба, который камнем упал вниз и схватил голубую куропатку. Но боже мой! Все занимались самой крупной охотой за последние двадцать лет — охотой на человека. А он сидел здесь, в этом диком месте, наблюдая за птицами.

Гаррисон держал бинокль перед глазами, просматривая еще раз северный склон, и вдруг… ему показалось, что он что-то заметил. Он отрегулировал бинокль и увидел человека. Секундой позже его уже не стало видно, он зашел за ствол дерева и исчез в густой листве.