Гром среди ясного неба

Робертсон представил себе, как Дип повернет все дело, чтобы выйти сухим из воды. Прямо с этого он и начал. Робертсон работал под началом доктора Мортимера Дипа — одного из ведущих аэробиологов западного мира. В испытательном центре Дагуэй Дип руководил биологическим отделом. Он был, несомненно, блестящим ученым, но Робертсон его ненавидел. Дип рвался к власти. Он наслаждался не только своей властью над жизнью и смертью, которыми он играл с таким же блеском, с каким ярмарочный жонглер играет горящими факелами. Он упивался привилегиями, которые давала ему эта власть, теми благами, какие Соединенные Штаты предоставляли ученым, работающим в области ракетного, ядерного и биологического оружия. Это настоящие аристократы от науки, располагающие шикарными автомобилями, вертолетами, оборудованием по последнему слову техники, персоналом и лабораториями. Военно-промышленный комплекс расстилает перед ними красный ковер. И что немаловажно — их работа очень щедро оплачивается. Дип оказался здесь в результате «утечки умов». Он учился в Англии, в Кэмбридже, затем работал в Портон Даунзе, после чего переехал в Соединенные Штаты, где сначала работал в Форт-Детрике, в штате Мэриленд, а потом принял на себя руководство биологическим отделением Дагуэя. Робертсон не мог не признавать, что Дип компетентный и даже более чем компетентный ученый. Но его самым сильным местом было умение руководить научными исследованиями. Он вошел в кабинет генерала Уайатта без всякого напряжения, в строгом сером костюме. С продуманной непринужденностью интеллектуала он расселся в генеральском кресле, а затем небрежно и ловко переложил всю ответственность за случившееся на плечи Уайатта. Это чем-то напоминало игру в шахматы, ситуацию из той партии, которую Робертсон недавно играл с сыном Томми, где лучшей защитой было нападение.

Робертсону было на руку то, что он испытывал неприязнь к Дипу и не одобрял его действий. Сложившаяся ситуация была для него идеальной, поскольку позволяла ему переложить на плечи Дипа ответственность за то, что делали все они. Вскоре после того, как президент заявил об отказе Соединенных Штатов от программы разработки биологического оружия, Робертсон слышал, что Дип якобы собирается переехать в канадский центр Медисин-Хэт в провинции Альберта. Но поскольку оказалось, что заявление президента почти ничего не значило, Дипа уговорили остаться в Дагуэе. Как ни странно, Робертсон воспринял это с облегчением. Он сможет и в дальнейшем перекладывать всю ответственность на Дипа, лавируя и делая вид, что он исполняет всего лишь скромные обязанности эпидемиолога. Вопрос, однако, состоял вот в чем: если когда-нибудь будет собираться информация об их деятельности, поверят ли ей и какие будут сделаны выводы. Взять хотя бы эпидемию в Эквадоре, когда их исследования помогли спасти сотни человеческих жизней.

Робертсон не разделял взгляда, возможно, и разумного, что техника и научные знания вышли из-под морального контроля человека. В конце концов, возможны лишь две позиции: «за» или «против» знаний. И он за неимением лучшего верил в знания. «Польза» от исследований в его области была значительной, и, поскольку ни один из этих видов оружия пока на практике не использовался, выгода их очевидна.

Глядя на Дипа, Робертсон прекрасно видел, где те разумные пределы, за которые не следует выходить. Пока он не дошел до того, чтобы, подобно Дипу, гордиться мощью новых видов оружия, мощью своих вирусов и привилегиями, которые дает им эта мощь в повседневной жизни, значит, все в порядке.

— Ну что ж,— медленно произнес Дип,— если все так, как вы говорите, у нас будут кое-какие неприятности. Мы должны действовать быстро и с осторожностью. Вы говорите, что городок находится в отдалении от других населенных пунктов?

— Совершенно верно,— ответил генерал.

— Тут нам повезло,— продолжал Дип, поджав губы и сцепляя пальцы.— Население городка, кажется, восемьдесят четыре человека.

— Правильно,— ответил Уайатт.

— Разумно было бы… Не знаю… конечно, это штука очень рискованная, но зато самая надежная. Мне вдруг пришла мысль, что мы могли бы принять решение ничего не предпринимать.

— Что? — спросил Льюин.

— На первый взгляд это звучит бессердечно. Но, видите ли, мы и в самом деле мало чем сможем помочь. Допустим, что мы пошлем туда полевой госпиталь, врачей, лаборантов и все остальное. Но ведь они все равно не смогут лечить. Все равно тридцать — сорок процентов жителей Тарсуса погибнет в зависимости от того, какое количество инфекции занесли туда ветры. Должен сказать, что мы использовали там довольно концентрированную дозу.

— Но как же насчет лабораторных анализов и вскрытий? — спросил Робертсон.— Что скажет министерство здравоохранения?

— Да, вот именно! — воскликнул Дип.— В этом и заключается риск. Конечно, трудно предугадать, сумеют ли они распознать, что носитель эпидемии именно наш вирус. Они могут распознать энцефалит, но будут искать его возбудителя в другом месте.