Гром гремит дважды

— Если кто-то ещё спросит — ты ничего не знал, понял? — Блондинка наклоняется ближе, говорит тише. — Сейчас всё трясёт, погоны летят, людей сажают. Пытаются подать всё так, будто это — удачная операция ОВР. К тебе придут. Пообещай мне, что ничего не скажешь!

Я думаю. Есть ли смысл врать? Врать ей? Врать им? Врать себе? Выберусь ли я когда-нибудь из этой палаты? И если да, то смогу ли ходить? Разговаривать?

— Лей?

Посмотрев ей в глаза, я моргнул один раз. Блондинка улыбнулась, кивнула:

— Узнаю этот взгляд. Так держать. Мы ещё увидим этого ублюдка по ту сторону решётки.

Она ушла, а я остался на дни, которые складывались в недели и месяцы, сшитые нитями боли.

Я выберусь отсюда, встану на ноги, чего бы мне это ни стоило. Упрятать этого выродка за решётку — новая цель. Я не уйду, пока не добьюсь этого. Он должен сидеть пожизненно, или должен сдохнуть.

Пальцы левой руки внезапно шевельнулись и медленно, превозмогая боль, сжались в кулак.

— Лей? Ле-е-ей! Ты что, спишь?

Чья-то рука коснулась моего кулака. Я открыл глаза. Разжались челюсти жёлтого дракона, и та боль — настоящая, страшная боль из памяти — отступила, освободив место для другой боли. Мышцы кричали от пережитой непосильной нагрузки.

С удивлением я обнаружил, что могу двигаться. И когда раскрыл рот — услышал свой голос:

— Ниу?

Я по-прежнему лежал в своей койке, у испещрённой надписями стены, а Ниу сидела на корточках на полу. Дверь была открыта.

— Воспитатели сильно разозлились! — с возмущением сказала Ниу.

— Не потравились хоть? — усмехнулся я.

— Ты прошёл испытание.

Я моргнул. Так, будто снова оказался парализованным, как в позабытой прошлой жизни.

— Что?

— Ты прошёл. Я слышала, как кто-то сказал, что это был самый лучший рис, который он пробовал в своей жизни.

Не пойму, она что, прикалывается? Да не похоже, вон как серьёзно смотрит. И вообще, по-моему, Ниу подкалывать не умеет. Если высмеивает — так уж открыто, показывая пальцем, как ребёнок.

— Прошёл? — повторил я.

— Угу! Завтра утром выходишь на работу в кухню! — У неё сияли глаза. — Но надо было остаться. Они вышли, хотели тебя похвалить, а тебя нет! — Ниу всплеснула руками. — Я сказала им, что ты очень скромен и не привык получать похвалы.

— Умница, — сказал я и, морщась от боли, сел на койке.

Чехарда мыслей в голове постепенно успокаивалась. Прошёл. Я работаю в кухне. Кажется, у меня что-то наконец получилось. Чего-то я добился!

Но нет, рано скакать на одной ноге от восторга. Это — лишь крохотная ступенька на пути к цели, которая пока ещё тает в тумане. Я должен кого-то найти. Поэтому я и вспоминаю свою прошлую жизнь, что бы это ни значило. Найти и — убить. Потому что если когда-то я был полицейским, то теперь это явно не так. А та сволочь должна ответить за всё. Хотя бы за то, что натравила на меня жёлтого дракона.

— Мне сейчас… нужно что-то сделать? — спросил я.

— Нет, совсем нет, — покачала головой Ниу и встала. — Ты пока ещё числишься за цехом, а у цеха выходной. Пойдём смотреть испытание Тао?

— Тао? — Вытаращил я глаза. — Он что, полез в поединок?

— О, ещё как полез! — засмеялась Ниу. — Их трое. Один уже отвоевался, хватило на пять секунд.

Гул голосов снаружи стал сильнее.

— О, начинают! — Ниу потянула меня за руку. — Идём?

— Идём, — вздохнул я.

«Идиот», — мысленно добавил, имея в виду Тао.

Глава 13. Поединок

Испытание на борцов проводилось во внутреннем дворе. Внизу стояли борцы, воспитатели (с дубинками наготове, на случай, если что-то пойдёт совсем плохо) и двое кандидатов: Тао и ещё один парень в белом ифу. Этот выглядел покрепче Тао, да и по стойке было видно, что соображает, что к чему. Против него вышел сам Бохай.

На зрелище собрались посмотреть все — и парни, и девчонки. Растянулись цепью вдоль галереи, перегнулись через перила.

— Подвинься, — толкнул я Пенга.

Тот, прежде чем отодвинуться, окинул взглядом меня и Ниу. Улыбнулся:

— Ну надо же, новенький времени не теряет!

— Я просто пришла ему сообщить, что он прошёл испытание, — сказала Ниу, опустив голову.

— Я бы так и подумал, если бы ты так не сказала, — хмыкнул тот.