Гром гремит дважды. Капкан

Поймал себя на том, что мозг привычно фиксирует окружающую обстановку: взгляд ищет следы борьбы, крови, выстрелов. Не находит. И разум, который должен бы испытать облегчение, психует ещё больше. А происходит всё это буквально за доли секунды.

В гостиную я не вошёл — влетел. И увидел, что они там. Все трое.

Глава 17. Прощание

В кресле сидела закутанная в шаль Кингжао. Она перебирала чётки. На диване полулежала Ниу — тоже закутанная в плед, хотя мне, после свежести улицы, показалось, что в доме жарко и душно. Голову Ниу положила на плечо Наташе. Наташа была единственной, кто не куталась.

На чайном столике стояли три наполненных чашки. Чай в них, судя по всему, давно остыл. Разговоры, видимо, прекратились тогда же.

Когда я вошёл, все три женщины повернулись ко мне.

— Что случилось?! — выдохнул я.

И понял, что мне ответят, за секунду до того, как это произошло. Понял, что меня насторожило ещё при входе.

В доме пахло лекарствами.

— Гуолианг умер, — сказала Кингжао.

— Когда? — выдохнул я.

— Вечером. Он весь день был словно не в себе. Не ел, не пил. А к вечеру температура поднялась, бредить начал. Мы вызвали врача. Они быстро приехали, молодцы. Очень быстро. И врачи хорошие. Уколы ему делали, дышать давали чем-то. Старались. Но он всё равно умер… Как они сказали, дочка? — Кингжао повернулась к Ниу.

— Что у него изношенный организм. — Ниу всхлипнула. — И что ему надо было начинать заботиться о себе гораздо раньше. Спросили, сколько Гуолиангу лет? А мы ведь даже не знаем.

— В паспорте поглядели, — сказала Кингжао. — Паспорт он мне специально показывал, где лежит.

Я не стал спрашивать, зачем показывал. И так было ясно. Спросил зачем-то о другом:

— И сколько же ему лет?

— Семьдесят семь. — Ниу снова всхлипнула.

Что ж, действительно почтенный возраст. Для бедняка, так почти немыслимый. Большинство жителей трущоб умирает намного раньше.

— Я настояла на том, чтобы врачи сами отвезли его в морг, — вмешалась Наташа. — Они пытались уехать, но я не отпустила. Если бы уехали, пришлось бы заново вызывать специальную службу и заполнять кучу документов. — Она смотрела на меня, не особо пытаясь спрятать под фальшивой маской скорби вызов.

Дескать, попробуй теперь меня выгони. Пока ты прохлаждаешься неизвестно где, я тут помогаю твоим женщинам не потерять голову от горя.

— Спасибо, — кивнул я. — Сколько я тебе должен?

Наташа фыркнула. Прищурившись, проговорила:

— Со мной ещё успеешь расплатиться. Я умирать не собираюсь. А вот старику ты долг уже никогда не отдашь. — И уставилась на меня. Видимо, по каким-то оговоркам Кингжао и Ниу догадалась, что в смерти Гуолианга виноват я.

И можно было сколько угодно убеждать себя в том, что старик пошёл на эксперимент добровольно. Что он жаждал отыскать Кианга не меньше, чем я. Что ничуть не меньше, чем я, желал ему смерти! И даже если бы знал о трагическом исходе заранее, Гуолианга — такого же, как я, сумасшедшего фанатика, — это бы не остановило. Неизвестно, в конце концов, сколько ему жить-то оставалось… Но я никогда не умел врать себе. Смерть Гуолианга — на моей совести. Даже если у старика оставался всего один лишний час — этот час отобрал я. И я это прекрасно понимал. Однако понимал и то, что Наташа — точно не тот человек, которому позволю себя упрекать.

— Наши счёты с Гуолиангом — это наши счёты, — холодно сказал я. — Тебя они не касаются. Ещё раз спасибо за помощь. — И отступил в сторону, демонстративно освобождая Наташе дорогу к выходу.

Шагнул к дивану, протянул руку Ниу. Она взялась за неё, встала. Прижалась ко мне.

Наташа, фыркнув, тоже поднялась. Молча прошла через гостиную, обернулась на пороге.

— Ниу, если понадоблюсь — ты знаешь, где меня искать. Всего доброго, уважаемая госпожа Кингжао.

Я услышал, как хлопнула входная дверь. Окна гостиной выходили на улицу. В предрассветном сумраке мелькнула фигурка Наташи, перебегающая дорогу.

— Она нам действительно очень помогла, — сказала Ниу.

— Ты тоже меня осуждаешь? — вырвалось у меня.

— Я? — Ниу подняла изумлённый взгляд. — За что?

Она удивилась абсолютно искренне. Видимо, просто не могла поверить в то, что я способен причинить вред больному старику, которого считаю своим другом.

— Ниу, — прошептал я, прижимая её к себе. Зарылся лицом в волосы, вдохнул ставший таким родным запах. — Ниу… Хорошая моя девочка.

— Гуолианг умер счастливым, Лей, — тихо проговорила Ниу. Оказывается, всё она отлично поняла. — Я была рядом, я видела. Он умер счастливым, правда.

***

На церемонию прощания с Гуолиангом собралось неожиданно много народу. В основном пожилые люди — те, кто ещё в состоянии работать, в это время суток на работе, — бедно одетые, с белыми повязками на левой руке. Некоторые принесли с собой букеты белых цветов. Они всё подходили и подходили к залу крематория — как будто сбивались в стаю старые, больные птицы. Я не знал никого из этих людей. А Кингжао здоровалась с каждым, каждого называла по имени.