Гробница Крокодила

Они с Пиррой стояли посреди мастерской. При свете масляной лампы Гилас разглядел крышу из пальмовых бревен и утоптанную землю вместо пола. Вдоль стен тянулись темные ряды глиняных человеческих фигурок примерно в ладонь высотой.

Перед Гиласом стояли двое мужчин, оба египтяне.

Один болезненно худой, с растрепанными седыми волосами – и это притом что его лицо выглядит довольно молодым. Второй раза в два старше Гиласа, но ростом доходит мальчику только до пояса. Короткие ноги, голова с выпуклым лбом. «Карлик», – подумал Гилас. Мужчины вооружены ножами с изогнутым клинком, и лица у обоих, точно каменные. Они охраняют третьего мужчину: тот сидит на циновке, скрестив ноги. Пирра устремила на него пристальный взгляд.

Когда-то этот человек был хорош собой, и в его лице угадывается что-то знакомое, но глаза у него ввалились, а голова похожа на череп, обтянутый кожей, – видимо, он болен. К тому же натер лицо известью, отчего сходство с черепом только усилилось. Вдобавок мужчина сбрил и волосы, и даже брови.

Гилас насторожился. Египтяне так делают, только когда они в трауре.

Пирра дрожащим голосом произнесла что-то на египетском.

Больной мужчина поглядел на нее с неприязнью и ответил резко, зло.

– Что он сказал? – спросил Гилас.

У Пирры побелели губы.

– Спрашивает, почему мы мешаем ему горевать.

«О нет», – пронеслось в голове у Гиласа.

– Вот именно – горевать, – с сильным акцентом прохрипел мужчина на акийском. – Я Небетку. Усерреф мертв! Вы, варвары, убили его! Мой брат мертв!

15

– Неправда, – возразила Пирра.

Но ее сердце забилось гулко, будто выстукивая «мертв, мертв, мертв».

– Мы провели вместе всего тринадцать дней, – задыхаясь, выговорил больной. – И это после стольких лет разлуки! Он знал, что они за ним гонятся… ищут свой грязный варварский кинжал…

– Не может быть, – произнесла ошеломленная Пирра. – Только не Усерреф.

– Кто ты такая? – Небетку устремил на нее пристальный взгляд. Его глаза лихорадочно блестели. – Итинеб сказал, что ты знала моего брата. Ты из варваров, но говоришь на египетском. Это как понимать?

– Меня Усерреф научил. Он…

– Что говорит этот человек? – вмешался Гилас.

– Я помню Усеррефа столько же, сколько себя, – дрожащим голосом ответила Пирра. – Он был моим рабом, но считал меня младшей сестрой…

– Ты! Это ты заставила его поклясться, чтобы он защищал тот проклятый кинжал ценой жизни!

Пирра покачнулась, как от удара.

– Да. Я взяла с него слово.

– Значит, ты его убила! – вскричал Небетку. – Его смерть на твоей совести!

Даже заходясь в приступах кашля, от которого у него едва не трещали ребра, Небетку продолжал бушевать. Пирра стояла и молча слушала. Гилас не понимал, о чем речь, но чувствовал, что каждое слово для Пирры как удар в сердце.

– Небетку говорит, что Усеррефа убила я, – прошептала Пирра, едва шевеля губами. – И он прав.

– Ничего подобного! – возмутился Гилас. – Усеррефа погубила не ты, а Вороны! – Мальчик повернулся к Небетку. – Расскажи, как он умер! И говори на акийском, чтобы я все понимал!

Слова Гиласа прозвучали резко. Карлик и седовласый мужчина настороженно поглядели на него и потянулись к ножам.

Но Гилас тоже выхватил нож.

– Что это за место? – потребовал ответа он. – Кто эти люди?

Вдруг Небетку оскалил зубы в жутковатой усмешке:

– Неужто сам не догадался? Погляди по сторонам, варвар!

В мигающем свете лампы ряды глиняных человечков следили за Гиласом неподвижными нарисованными глазами. За дверью мальчик заметил другие мастерские. Снаружи высились тюки льна и холмы из соли, рядом стояли вытянутые корзины и деревянные ящики, похожие на гробы. Вдалеке горели деревенские костры, а над темными полями нависли скалы, изрытые многочисленными пещерами.

– Дома Вечности, – прохрипел Небетку. – Все здесь работают на мертвых. – Небетку закрыл рот руками, кашлянул, потом показал кровь на ладонях. – Скоро я к ним присоединюсь.

Гилас убрал нож в ножны:

– Расскажи, что случилось с Усеррефом.

Больной закрыл глаза. Дышал он с трудом. Карлик мягко коснулся его плеча, но Небетку лишь нахмурился. Ему хотелось ответить на вопрос.

– Усерреф боялся за свою жизнь… Он оплакивал «младшую сестру». Думал, она умерла.

Пирра опустила голову.

– Он знал, что эти варвары, Вороны, его разыскивают, – продолжил Небетку. – Но Усерреф устал прятаться. Ни слова нам не сказав, он поплыл за Реку, в Па-Собек, чтобы принести подношение. Усерреф переоделся, но варвары его все равно схватили. А может, его поймали шпионы Керашера. Перао приказал им оказывать Воронам содействие. – Изможденное лицо Небетку исказила болезненная гримаса. – Усеррефа жестоко избили. «Где наш кинжал?» – спрашивали они. Но мой брат отважный, он ничего им не сказал.

Пирра прижала ладони ко рту.

– Усеррефу связали руки за спиной, но каким-то чудом он сбежал. Наверное, брат понимал, что его вот-вот поймают. Он выбежал на пристань и прыгнул в Реку. Отдался на волю Итеру. Она унесла его прочь, и он утонул.

Повисла тишина; только лампы шипели, а из груди больного вырывалось хриплое дыхание. Пирра стояла, плотно сжав кулаки. Ее лицо застыло как каменное, и даже шрам на щеке побледнел.