Гридень 4. Взлет

Наверняка, сейчас в стане врага идут разборки, поиск виноватых. А, может, отмываются от дерьма, во всех смыслах этого выражения. Но нужно быть готовым к новым штурмам. Теперь, ночью, мы будем накидывать по всему периметру от нашего холма в метрах пятидесяти от спуска хворост, чтобы при штурме было достаточно одного горшка с горючей смесью, дабы перед наступающими встала стена огня. А еще, в части сохранившейся непримятой травы, мы будем натягивать веревки, чтобы они не были видны, но кони сломали свои ноги.

Зубы свои обломают об нас. Зубы… Ну как же так? В учебном бою и лишиться зуба! Где тут импланты ставят? Металло-керамику? Эх, нигде! Буду теперь щербатым, благо хоть сломанный зуб не виден, а то пришлось бы еще и хмурым стать, чтобы не улыбаться беззубо.

— Что тоскуешь, Ярл? — спросил я у своего сокола, который томился в клетке. — Нельзя тебе пока на волю, много тут человечины. Но, ничего, скоро мы с тобой вновь поохотимся.

Глава 7

* * *

Изяслав Мстиславович экстренно собрал Военный Совет. Почти что отсутствие боевых действий расслабляло все войско и такая срочность, на фоне начавшейся суеты в стане великого князя киевского, повлекли некоторую нервозность среди командования. Ночью прибыли какие-то две ладьи, всполошили лагерь волынян, которые располагались на берегу Днепра. Так что связать прибытие речных гостей с тем, что собирается Военный Совет, было не трудно.

Русское войско располагалось в трех днях пути от Шарукани. Отойдя севернее и заняв найденные там пролески, Изяслав Мстиславович остановил продвижение. Уже было ясно, что враг на севере, прибыли люди князя, которые отправлялись с тысяцким Владиславом Богояровичем на разведку. Они и принесли доказательства того, что Игорь Ольгович обхитрил Изяслава Мстиславовича.

Казалось, что нужно устремиться на помощь тысяцкому, но… Да записали уже в потери те силы, которыми располагал Владислав Богоярович. А позиции, которые заняло русское войско были выгодны настолько, что Изяслав решил подождать еще три-четыре дня, пока враг сам не придет к нему. Было заманчивым принять бой в удобном месте.

Тут и река была и ручьи, которые можно использовать в сражении. Важнее то, что был лес. Не тот, что начинается севернее Киева, там он густой, непролазный, но и тут деревья относительно плотно росли. Тенек от раскидистых крон деревьев играл немаловажную роль в формировании желания, чтобы никуда не уходить. И это не блажь. При переходах в жару войско Изяслава Мстиславовича теряло санитарными, такими ненужными, потерями по сто-сто пятьдесят человек в сутки. Даже элементарные тепловые удары, и те выкашивали людей, отягощая обоз, где не лечили, а, скорее, просто перевозили больных.

— Не мог он выстоять супротив всего войска Ольговичей и половецких орд, — оправдывался Изяслав Мстиславович за свои решения не спешить на помощь тысяцкому.

Киевский князь был сильным, рациональным, порой жестоким правителем, он редко когда объяснял свои решения. Но тут дело в ином. По сути, из-за того, что войско бездействует, или даже пирует, погибают русские, верные клятвам, люди. Еще такое попустительство можно расценить так, что Изяслав намеренно ослабляет Братство, оставляя под ударом заведомо превосходящих сил врага.

В войске, даже в личной, близкой, дружине великого князя, к Братству относились с уважением, видели, что воины-иноки, даже послушники, все исправно молятся, постоянно тренируются, молятся, вновь тренируются. И такой порядок даже в движении, на редких остановках при переходах. А еще ни одного нарушения дисциплины от воинов Братства нет. При том, что все воины организации в кольчугах, имеют славное оружие и коней. Того и гляди, что после войны многие захотят стать послушниками.

— Воевода, мы с тобой об том говорили, что выбьют тысяцкого мятежники, — обратился Изяслав Мстиславович в воеводе Братства, стараясь распределить ответственность.

— Нужно было, княже, разведку провести, — отвечал Иван Ростиславович, отворачивая глаза.

Воеводе и самому было стыдно. Не то, чтобы преднамеренно, но Иван Ростиславович не стал убеждать князя послать помощь тысяцкому, как-то само вышло, что для себя Иван Берладник списал Влада. Воевода не хотел себе в этом признаваться, что предал тысяцкого, так как среди всех своих качеств, выделял чувство справедливости. С Иваном Ростиславовичем ранее поступили несправедливо, а он, получается, что сейчас нечестен.

Ивану Ростиславовичу было выгодно, чтобы тысяцкого Владислава просто не стало. И лучшим вариантом было бы то, чтобы этот молодой, но многомудрый воин героически погиб. Дело в том, что Изяслав Мстиславович предложил Ивану Ростиславовичу стать князем Галича. Мало того, так еще и иметь за собой Звенигород, Перемышль и Теребовль.