Грех

Дверь ей открыла высокая белокурая, красивая, с огромными, в пол-лица, голубыми глазами девушка – ее и Петра дочь, сомнения в этом не было.

– Вы моя тетя Зайнап? Проходите. Мам, к нам приехали.

Соня со слезами принялась обнимать сестру, обе плакали горько и безутешно.

Проводили мать в последний путь, похоронили на кладбище в Эстонии, где в это время жили Соня, Тимофей Сергеевич и Галочка.

После поминок, отправив всех по домам, а Тимофея Сергеевича спать, сестры наконец остались одни. Галочка давно умчалась гулять.

Соня рассказывала сестре о матери, ее последних месяцах жизни, сердце ее совсем сдало, она совсем уже не выходила из дому, все больше лежала.

– Знаешь, что она говорила напоследок? Она просила, слово с меня взяла, что я тебя никогда не оставлю, никогда. Она что-то чувствовала или ей казалось, но вдруг начинала тревожиться, беспокоиться, говоря, что у тебя что-то случилось, она чувствует какую-то беду.

– Сонечка! Мамино сердце ее не обмануло. Со мною действительно случилась беда, такая, Соня, беда, непоправимая. И Зайнап рассказала сестре о встрече с Петром, о его подлости, о своей слабости, о болезни Виктора – обо всем без утайки, все выложила, до последнего факта. Говорила и плакала: что ж ее судьба так наказывает? Вот уж сколько лет Петр, как страшное наказание, не оставляет ее в покое.

– Как же Галочка на него похожа! На улице бы встретила – узнала бы.

– Да, – Соня с тяжелым вздохом прервала сестру. – Очень похожа, во всем. И внешне, и по характеру. Вот смотри, уже поздно, а ее все нет. Какая-то компания у них сложилась, от нее то табаком, то вином попахивает, отвечать на вопросы отказывается, огрызается. Вы, говорит, старые уже, что вы в жизни понимаете? И не мешайте мне жить. Тимоша никогда не пил, а теперь после скандалов рюмку-другую пропускает, иначе сердце у него болит. Как будто от водки легче будет?

Теперь плакала Соня, а Зайнап пыталась ее успокоить, но чувство вины раздавливало ее – это из-за нее Соне досталось нести тяжкую ношу, воспитывать непокорную дочь Петра, ветку от ветки, плод от плода.

Галочка к этому времени вовсю гуляла с парнями, втайне от родителей сделала аборт. Родители пытались уговорить, урезонить, даже закрывать пытались, так она сиганула из окна второго этажа, и ничего, кроме открытой злобы и издевательств над собою, в ответ не получали.

Она уходила, а они себя «успокаивали», Соня присоединялась к Тимофею Сергеевичу; наливали по рюмке, по второй, по пятой, пока не сваливал их сон. Шла тяжелая, непримиримая вражда между родителями и дочкой. И в этой борьбе победу одержала она; она жила, как хотела, а они спивались от горя и безысходности. До того страшного вечера, когда Соня, истерзанная переживаниями и тревогой за дочку, приняв приличную дозу алкоголя на пару с Тимофеем Сергеевичем, почти в беспамятстве все рассказала своей восемнадцатилетней приемной дочери.

Но это было значительно позже. А в тот вечер Галочка пришла очень поздно, гремела на кухне в поисках еды, огрызаясь на матерь. Утром в школу не пошла – у нее уважительная причина, у нее бабушка умерла…

Зайнап побыла у сестры два дня, насмотрелась на Галочку во всей ее красе. Попытка устыдить, укорить вызвала взрыв ярости:

– А ты кто такая, чтоб меня учить? Учи своих учеников и собственного сына, а меня не трогай. Ты мне никто и звать тебя никак. Собирай манатки и дуй к себе домой!

Соня попробовала укоротить дочку:

– Ну, как тебе не стыдно? Это твоя родная, самая родная тетя… – не закончила. Девочка сорвалась на крик:

– Как вы мне, порядочные, надоели! То бабка мозги полоскала, то тетка, которую, родную-разродную, я впервые в жизни вижу! Надоели! – и хлопнула дверью.

Теперь Соня и Зайнап стали чаще писать друг другу, две кровиночки, оставшиеся похожими на свою мамочку добротой и отзывчивостью.

Соня написала об уходе Галочки из дома, она была в полном отчаянии, потому что девочку никто не собирался разыскивать; заявление в милиции брали, но говорили:

– Найдется! Нашляется и вернется. Сейчас вся молодежь с ума посходила, только на их поиски всю милицию нужно направлять, а работать кто будет?

Разыскивать ушедшую в ночь молодую девушку они работой не считали.

Соня и Тимофей Сергеевич умерли в одночасье через шесть лет после ухода Галочки из дома. Обнаружили их соседи по жуткому смраду, тянущемуся из щели под их дверью уже на третий или четвертый день после их смерти.

Соседи выслали Зайнап телеграмму, она успела на похороны. А к концу погребения объявилась и Галочка – красивая, богато одетая, в сопровождении мужа – не мужа, бог его знает, кого, на шикарной машине.