Графоманы не плачут

После этих слов царь демонстративно отвернулся. При этом глаза его обшаривали помещение в поисках утерянной бутылки. Старому лодочнику не оставалось ничего иного, как молча покинуть зал.

Пожилой офицер нервно курил, прислонившись к шесту. Для мертвеца он смотрелся очень неплохо, да и вообще для человека своего возраста. То есть возраста, в котором он покинул белый свет. Высокая фигура, едва заметное брюшко – людей с такими признаками было много, но вот стать… Форменный китель только подчёркивал статность его фигуры.

Заметив вышедшего из ворот Харона, он смял и отбросил сигарету.

– Теперь мы можем пройти?

В ответ Харон скорчил странную гримасу, по которой трудно было понять – можно или нет. Офицер учтиво молчал, ожидая ответа. Наконец Харон выдавил из себя:

– Не хотелось бы вас огорчать, капитан, но… как бы это сказать… значит… Нельзя! – и сразу, чтобы капитан не успел ничего ответить, перевозчик выдал скороговоркой: – Поймите, у нас и так места мало осталось, а тут ещё вы со своим… В общем, есть же и другие отделения. Обратитесь туда. – Договорив, Харон опустил голову, не желая смотреть в глаза седовласому офицеру.

Тот смерил его презрительным взглядом, а затем чётко произнёс:

– Вы понимаете, что у меня около полутора тысяч человек здесь? И вы ещё предлагаете мне мотаться с ними в поисках пристанища? Вот уж не думал, что в потустороннем мире столкнусь с обычной бюрократией. – Помедлив некоторое время, он продолжил: – Отлично. Я подаю на ваше отделение иск. Есть у вас здесь судья?

Старик, явно почувствовав грядущие неприятности, вжал голову ещё поглубже в плечи, сосредоточенно рассматривая при этом дыру на пятке правого валенка.

– Сэр, я вас спрашиваю – есть здесь суд?

Харон понял, что от ответа уйти не удастся:

– Ну, есть. Правда, судья сейчас только один, да и тот уже давным-давно никаких дел не вёл. Не нужно это никому…

– Хорошо, будьте добры проводить меня к нему.

Минос по своей натуре был человеком, в общем-то, миролюбивым. Но дело судейства, позволявшее распоряжаться судьбами других (пускай и потусторонними), пришлось ему по душе сразу. Многие годы его впечатляющие способности были никем не востребованы, поэтому приходилось посвящать себя изучению всех тонкостей любимой профессии. Минос следил за каждым громким делом во внешнем мире, вникал во все нововведения криминалистики. Короче, он чувствовал себя профессионалом, которому нечего было делать.

Поэтому просто невозможно описать тот восторг, с которым судья воспринял известие о судебном иске капитана к царству Аида. Здесь явно было над чем поработать.

К суду он готовился заранее: погладил чёрную мантию и напудрил парик, которые ему удалось выменять у одного английского призрака, бывшего в своё время судьёй в Англии (призраку они всё равно были не нужны – войти-то с вещами нельзя). Пришлось вспомнить все дела прошлого, которые слушались в самом царстве Аида. И уже выходя из дому, Минос прихватил с собой небольшую Библию – подарок одного бывшего инквизитора. Так, на всякий случай.

Одевшись и аккуратно разложив все важные на его взгляд вещи на столе, Минос решил начать слушание. Высоко подняв голову, он громко произнёс:

– Встать, суд идёт.

Зал был переполнен – многие «пассажиры» решили поприсутствовать лично на этом процессе, люди стояли даже в проходах, а некоторые особо предприимчивые таращились через окна.

Выждав паузу, Минос позволил всем сесть. Поправив манжеты, он раскрыл толстый том с материалами слушаемого дела. (На самом деле к делу во всём томе относилось лишь заявление капитана, написанное на официальной бумаге. На предварительную просьбу получить отказ в письменной форме Аид заявил, что будет говорить только в присутствии своего адвоката, а так как такового не оказалось, то и отказ не был получен.)

Прокашлявшись, судья продолжил:

– Итак, слушается дело по поводу отказа царя Аида принять корабль с душами пассажиров в царство мёртвых. В качестве истца выступают сами пассажиры во главе с капитаном, в роли ответчика – царь Аид. Судья – Минос.

Вот заявление истца, – он прочёл единственный лист дела. – Теперь для дачи показаний вызывается главный свидетель – перевозчик душ умерших Харон.

Харон, побритый и прилизанный, в своём лучшем хитоне, взобрался на трибуну.

– Значит, дело было так…

– Погодите, свидетель, – прервал его Минос. Сверившись со своими записями, он сказал: – Сначала поклянитесь на Би… нет, это не пойдет… Во! Поклянитесь на вот этой книге, что обязуетесь говорить правду и только правду, – с этими словами он протянул Харону какую-то серую книженцию с изображением богов Олимпа.

– Клянусь говорить правду и только правду. Значит, дело было так…