Граф Монте Кристо 2 часть

The terrible moment had come, but I had so long been prepared for it that my heart did not fail in the least. I drew my knife from my pocket again, opened it, and made ready to strike.	Наступила страшная минута, но я так долго готовился к ней, что во мне ничто не дрогнуло; я вытащил нож, раскрыл его и стоял наготове.
The man in the mantle advanced towards me, but as he drew near I saw that he had a weapon in his hand. I was afraid, not of a struggle, but of a failure.	Человек в плаще шел прямо на меня; пока он подходил по открытому пространству, мне показалось, что он держит в правой руке какое-то оружие; я испугался - не борьбы, а неудачи.
When he was only a few paces from me, I saw that what I had taken for a weapon was only a spade.	Но когда он очутился всего в нескольких шагах от меня, я разглядел, что это не оружие, а просто заступ.
I was still unable to divine for what reason M. de Villefort had this spade in his hands, when he stopped close to the thicket where I was, glanced round, and began to dig a hole in the earth.	Не успел я еще сообразить, зачем ему заступ, как Вильфор остановился у самой опушки, огляделся по сторонам и принялся рыть яму.
I then perceived that he was hiding something under his mantle, which he laid on the grass in order to dig more freely.	Только тут я увидел, что под плащом, который Вильфор положил на лужайку, чтобы он ему не мешал, что-то спрятано.
Then, I confess, curiosity mingled with hatred; I wished to see what Villefort was going to do there, and I remained motionless, holding my breath.	Тут, признаться, к моей ненависти примешалось любопытство: мне хотелось узнать, что он затеял. Я стоял, не шевелясь, затаив дыхание; я ждал.
Then an idea crossed my mind, which was confirmed when I saw the procureur lift from under his mantle a box, two feet long, and six or eight inches deep.	Потом у меня мелькнула мысль; я еще больше утвердился в ней, когда увидел, что королевский прокурор вытащил из-под плаща маленький ящик в два фута длиной и дюймов в семь шириной.
I let him place the box in the hole he had made, then, while he stamped with his feet to remove all traces of his occupation, I rushed on him and plunged my knife into his breast, exclaiming,-'I am Giovanni Bertuccio; thy death for my brother's; thy treasure for his widow; thou seest that my vengeance is more complete than I had hoped.'	Я дал ему опустить ящик в яму, которую он затем засыпал землей; потом он принялся утаптывать свежую землю ногами, чтобы скрыть все следы своей ночной работы. Тогда я бросился на него и вонзил ему в грудь нож. Я сказал: "Я Джованни Бертуччо! За смерть моего брата ты платишь своей смертью, твой клад достанется его вдове; видишь, моя месть удалась даже лучше, чем я надеялся".
I know not if he heard these words; I think he did not, for he fell without a cry.	- Не знаю, слышал ли он мои слова; не думаю; он упал, даже не вскрикнув.
I felt his blood gush over my face, but I was intoxicated, I was delirious, and the blood refreshed, instead of burning me.	Я почувствовал, как его горячая кровь брызнула мне на руки и в лицо, но я опьянел, обезумел; эта кровь освежала меня, а не жгла.
In a second I had disinterred the box; then, that it might not be known I had done so, I filled up the hole, threw the spade over the wall, and rushed through the door, which I double-locked, carrying off the key."	В одну минуту я заступом открыл ящик; потом, чтобы не заметили, что я его вынул, я снова засыпал яму, перебросил заступ через ограду, выскочил из калитки, запер ее снаружи, а ключ унес с собой.
"Ah," said Monte Cristo "it seems to me this was nothing but murder and robbery."	- Вот как, - сказал Монте-Кристо, - я вижу, что это было всего лишь убийство, осложненное кражей.
"No, your excellency," returned Bertuccio; "it was a vendetta followed by restitution."	- Нет, ваше сиятельство, - возразил Бертуччо, - это была вендетта с возвратом долга.