Граф Монте Кристо 2 часть

Think of that, Valentine! There is nothing now to prevent my building myself a little hut on my plantation, and residing not twenty yards from you.	Вся эта люцерна теперь моя; ничто не мешает мне построить среди этой травы шалаш и жить отныне в двух шагах от вас!
Only imagine what happiness that would afford me.	Я счастлив, я не в силах сдержать свою радость!
I can scarcely contain myself at the bare idea.	И подумайте, Валентина, что все это можно купить за деньги.
Such felicity seems above all price-as a thing impossible and unattainable.	Невероятно, правда?
But would you believe that I purchase all this delight, joy, and happiness, for which I would cheerfully have surrendered ten years of my life, at the small cost of 500 francs per annum, paid quarterly?	А между тем все это блаженство, счастье, радость, за которые я бы отдал десять лет моей жизни, стоят мне - угадайте, сколько?.. - пятьсот франков в год, с уплатой по третям!
Henceforth we have nothing to fear.	Так что, видите, мне нечего больше бояться.
I am on my own ground, and have an undoubted right to place a ladder against the wall, and to look over when I please, without having any apprehensions of being taken off by the police as a suspicious character. I may also enjoy the precious privilege of assuring you of my fond, faithful, and unalterable affection, whenever you visit your favorite bower, unless, indeed, it offends your pride to listen to professions of love from the lips of a poor workingman, clad in a blouse and cap."	Я здесь у себя, я могу приставить к ограде лестницу и смотреть в ваш сад и, не опасаясь никаких патрулей, имею право говорить вам о своей любви, если только ваша гордость не возмутится тем, что это слово исходит из уст бедного поденщика в рабочей блузе и картузе.
A faint cry of mingled pleasure and surprise escaped from the lips of Valentine, who almost instantly said, in a saddened tone, as though some envious cloud darkened the joy which illumined her heart,	От радостного удивления Валентина слегка вскрикнула; потом вдруг, как будто завистливая тучка неожиданно омрачила зажегшийся в ее сердце солнечный луч, она сказала печально:
"Alas, no, Maximilian, this must not be, for many reasons.	- Теперь мы будем слишком свободны, Максимилиан.
We should presume too much on our own strength, and, like others, perhaps, be led astray by our blind confidence in each other's prudence."	Я боюсь, что наше счастье - соблазн, и если мы злоупотребим нашей безопасностью, она погубит нас.
"How can you for an instant entertain so unworthy a thought, dear Valentine?	- Как вы можете говорить это!
Have I not, from the first blessed hour of our acquaintance, schooled all my words and actions to your sentiments and ideas?	Ведь с тех пор как я вас знаю, я ежедневно доказываю вам, что подчинил свои мысли и самую свою жизнь вашей жизни и вашим мыслям.
And you have, I am sure, the fullest confidence in my honor.	Что вам помогло довериться мне? Моя честь. Разве не так?
When you spoke to me of experiencing a vague and indefinite sense of coming danger, I placed myself blindly and devotedly at your service, asking no other reward than the pleasure of being useful to you; and have I ever since, by word or look, given you cause of regret for having selected me from the numbers that would willingly have sacrificed their lives for you?	Вы мне сказали, что вас тревожит необъяснимое предчувствие грозящей опасности, - и я предложил вам свою помощь и преданность, не требуя от вас никакой награды, кроме счастья служить вам. Разве с тех пор я хоть словом, хоть знаком дал вам повод раскаиваться в том, что вы отличили меня среди всех тех, кто был бы счастлив отдать за вас свою жизнь?