Граф Монте Кристо 2 часть

"Ah, you philosophize," replied Villefort, after a moment's silence, during which, like a wrestler who encounters a powerful opponent, he took breath; "well, sir, really, if, like you, I had nothing else to do, I should seek a more amusing occupation."	- Да вы философствуете, - начал Вильфор после паузы, во время которой он собирался с силами, как атлет, встретивший опасного противника. -Честное слово, если бы мне, как вам, нечего было делать, я выбрал бы себе менее унылое занятие.
"Why, in truth, sir," was Monte Cristo's reply, "man is but an ugly caterpillar for him who studies him through a solar microscope; but you said, I think, that I had nothing else to do.	- Вы правы, - ответил Монте-Кристо, - когда при солнечном свете изучаешь человеческую натуру, она выглядит довольно мерзко. Но вы, кажется, изволили сказать, что мне нечего делать?
Now, really, let me ask, sir, have you?-do you believe you have anything to do? or to speak in plain terms, do you really think that what you do deserves being called anything?"	А скажите, кстати, вы-то сами, по-вашему, что-нибудь делаете? Проще говоря, считаете ли вы, что то, что вы делаете, достойно называться делом?
Villefort's astonishment redoubled at this second thrust so forcibly made by his strange adversary. It was a long time since the magistrate had heard a paradox so strong, or rather, to say the truth more exactly, it was the first time he had ever heard of it.	Изумление Вильфора удвоилось при этом новом резком выпаде странного противника; давно уже прокурор не слышал такого смелого парадокса, вернее, он слышал его в первый раз.
The procureur exerted himself to reply.	Королевский прокурор решил ответить.
"Sir," he responded, "you are a stranger, and I believe you say yourself that a portion of your life has been spent in Oriental countries, so you are not aware how human justice, so expeditious in barbarous countries, takes with us a prudent and well-studied course."	- Вы иностранец, - сказал он, - и вы, кажется, сами говорили, что часть вашей жизни протекла на Востоке; вы, следовательно, не можете знать, насколько человеческое правосудие, стремительное в варварских странах, действует у нас осторожно и методически.
"Oh, yes-yes, I do, sir; it is the pede claudo of the ancients.	- Как же, как же: это pede claudo[41] древних.
I know all that, for it is with the justice of all countries especially that I have occupied myself-it is with the criminal procedure of all nations that I have compared natural justice, and I must say, sir, that it is the law of primitive nations, that is, the law of retaliation, that I have most frequently found to be according to the law of God."	Я все это знаю, потому что в каждой стране я больше всего интересовался именно правосудием и сравнивал уголовное судопроизводство каждой нации с естественным правосудием; и я должен сказать, что закон первобытных народов, закон возмездия, по-моему, всего угоднее богу.
"If this law were adopted, sir," said the procureur, "it would greatly simplify our legal codes, and in that case the magistrates would not (as you just observed) have much to do."	- Если бы этот закон был введен, - сказал королевский прокурор, - он бы весьма упростил наши уложения о наказаниях, и в этом случае нашим судьям, как вы сказали, действительно нечего было бы делать.
"It may, perhaps, come to this in time," observed Monte Cristo; "you know that human inventions march from the complex to the simple, and simplicity is always perfection."	- К этому, может быть, мы еще придем, - отвечал Монте-Кристо. - Вы ведь знаете, что людские изобретения от сложного переходят к простому; а простое всегда совершенно.