Граф, Мак и Стром

Из армии не отпускали даже калек, разве что совсем уже изуродованных, без рук, без ног. Калеки служили в обозе, где шансов выжить, конечно, было больше, если не нарвешься на фуражирную команду, однако отрубать себе руку или ногу ради сомнительного шанса попасть в обоз, мне не хотелось. Можно было бы притвориться идиотом или сумасшедшим, но, как назло, эта мысль пришла мне в голову слишком поздно, когда все уже знали, что я — бывший студент и даже дали мне прозвище Умник.

Битва, в которой меня могли убить — Убить! Меня! — становилась все ближе и ближе, мне даже во сне снилось, как мне в живот вонзается широкий радонский меч, разрывая мясо и выворачивая кишки наружу. Наверное, мне слишком хотелось жить. Я придумал способ.

Все оставшееся время до того момента, как наш полк отправился на войну, меня били. Били сержанты, били капралы, били солдаты… Потому что я не мог научиться владеть мечом. Вообще. Тех колотушек, которые высыпались на меня, хватило бы, чтобы научить владеть мечом зайца. Но научить меня не удалось. Меч выворачивался из моих пальцев при взмахе, я не мог правильно ни вынуть его из ножен, ни вложить его обратно. О том, чтобы заставить меня попасть по соломенному чучелу сержанты уже и не мечтали. Возможно, они бы и догадались, что я притворяюсь, но роль мне удалась. Я делал вид, что мне искренне хочется научиться сражаться, что я на самом деле страдаю от того, что не могу обучиться искусству настоящего воина.

Армия не отстала от меня слишком быстро. Из меня пытались сделать копейщика, пращника, помощника магов-фойермейстеров, обозника, профоса… Безуспешно. Мне не поддавалось никакое оружие и даже розги в моих руках превращались в какой-то массажный инструмент. При виде лошадей меня тошнило, магов тошнило при виде меня — при каждом вылете огненного шара я мочился в штаны (противно, но жизнь мне была дороже). Мне уже начинало казаться, что я победил и меня выгонят из армии. Но нет, на самом дне, среди совершенно непригодных ни к какому другому ремеслу отбросов, армия нашла место и для меня.

Мародерские взводы в армии ввел наш мудрейший король Мадар Седьмой, да здравствует его величество. Ведь, если подумать, на поле боя после битвы лежат сотни тел. А это не просто тела: на них остается одежда, кольчуга, оружие, сапоги, деньги, которые солдаты предпочитают носить с собой. И все это добро, которого и так не хватает армии, остается валяться на земле или достается мародерам… О, мародерам! А почему это мародеры работают сами по себе? Не возвращают армии ее законное имущество, не делятся, и самое страшное — не платят налоги! Срочно создать в каждом полку мародерские команды!

Каждый мародер должен был вынести с поля боя определенное количество трофеев, за чем строго следили сержанты, а также собрать денег не меньше чем на пять серебряных монет. Тех, кто не выполнял план, отправляли к профосу.

Понятное дело, что никто не рвался в эти команды. Даже среди самых забубенных наемников и штрафников существовало брезгливое отношение к мародерам: любому мерзавцу хочется думать, что он еще не опустился на самое дно и есть кто-то, про которого даже он, насильник и убийца может сказать: «Но я-то ведь хотя бы не…». А мне было все равно. Так я стал королевским мародером. И вот уже третий год по ночам пробираюсь по полю боя между мертвыми телами, с мешком в руках. Не один вражеский солдат — уже больше сотни — умиравший от того, что кишки вывалились из разрубленного живота, ушел на тот свет после того, как мой нож перерезал его горло.

Была и еще одна причина, из-за которой я стал мародером. Я уже понял, что воюют ради денег. И если обычный солдат довольствует трофеями из тех городов, которые были отданы на разграбление, то мне потом достается все то, что добыли они. Каждый солдат рано или поздно окажется убит. А я обыщу его карманы.

* * *

Творог уковылял в темноту, растворился Горб, что-то бормочущий своему невидимому приятелю… Я подождал, пока Улыбка отойдет подальше и окинул взглядом поле боя. Вернее, темноту, окружающую меня. Что можно рассмотреть в безлунную пасмурную ночь?

Машинально оглянувшись, я извлек из потайного кармана маленький стеклянный флакончик. Отвинтил крошечную пробочку и аккуратно, тщательно насыпал в нее почти невидимый в темноте порошок. Прикрывая его ладонью от ветра, я поднес его почти к самым глазам. Все верно: ровно по края. Я поднес порошок к ноздре и резко вдохнул. Зажмурился, пережидая ожог слизистой оболочки. Медленно раскрыл глаза…

Темнота постепенно рассеивалась, как будто я зажег невидимую свечу. Собственно, порошок так и назывался «Призрачная свеча» и за его применение можно было угодить на костер, если его обнаружат у тебя милосердные братья из Конгрегации. Он позволял видеть в темноте, правда, на расстояние не больше чем шагов на пять. Нет, можно было вдохнуть его чуть большее количество, но тогда ты увидишь все, что находится за десять шагов от тебя, и живых мертвецов, и летающих фей, и лиловых гоблинов в зеленую крапинку… Чего только не найдешь, обшаривая мертвецов…

Ну что ж, начнем ночь урожая…